сколько всего требуют, и ответственность перед родом, и под принца вот лечь для всеобщего блага. Я же не знала его. Он красивый, конечно, но он дракон, а я драконов боюсь. Но надо было род спасать. А теперь ничего этого нет: я простой человек, нет на мне такой ответственности, могу рисовать целый день, и меня за это хвалят, и никто не требует невозможного, не говорит, что это занятие не для урожденной Флос. Если подумать, только теперь я счастлива. Не знаю, разделяют ли остальные мое мнение, но для меня все получилось наилучшим образом. Поэтому — спасибо. Но домой я не вернусь. И если можно — не говори никому, что ограничения сняли: не хочу никого видеть и снова выслушивать, что я их подвела.

— Выслушивать, что подвела — это я тебя понимаю. У меня папа в ужасе, что я сокровищницу ректора Дегона ограбила. Наши отцы похожи очень, одна кровь.

— Преемственность, — Элида постукивает по листу с эскизами.

Усмехаюсь:

— Да. Похоже на то... Неожиданно с этим родством получилось.

— Вот уж точно. — Элида упорно смотрит на рисунок. — Прости... за покушение. Это было глупо и мерзко.

— Прощаю. А по поводу родителей подумай — они очень переживают за тебя. И дедушка вернулся, наверное, тебе интересно с ним пообщаться.

— Не хочу. Ни с кем.

— И все же подумай, они — твоя семья, единственная, и... они тоже считают себя виноватыми в случившемся.

— Не отец.

— Вам бы поговорить. Я пришлю приглашение на свадьбу, посмотришь на них, вдруг передумаешь.

— Не надо, мне... мне есть с кем туда пойти. — Элида еще ниже склоняет голову, и на щеках, кажется, проступает легкий румянец.

Есть с кем пойти? В ее круге общения вроде только один будущий гость свадьбы... Неужели Тарлон и тут подсуетился? Ох ты ж... если он еще и родственником моим станет — страшно представить последствия.

Снова глянув на низко склонившую голову Элиду, решаю не задавать столь смущающий вопрос — все равно увижу, с кем из гостей она придет.

— Хорошего дня, — кивнув, я разворачиваюсь.

— Спасибо, — повторяет Элида. — Действительно спасибо.

Сегодня у меня просто день семейных разборок: едва появляюсь в замке Флосов, мама выбегает навстречу, повисает на шее и сбивчиво умоляет:

— Лера, Лерочка, пожалуйста, поговори с папой, он с ума сходит!

С ума папа сходит на кухне в компании квадратных бутылок с ядреной на запах темной жидкостью, бокала зеленого стекла с золотыми искорками и массивной доски с ломтями хлеба, сыра и сала. В куске сала торчит дорогой на вид нож, а среди пучков зелени лежит коробка с золотой ленточкой. И книга о драконах — такую я читала в Академии.

Стараясь дышать ртом и привыкнуть к сногсшибательному запаху, оглядываю кухню: каменные стены и огромный камин придают ей суровый средневековый вид. Папа наливает себе еще темной жидкости.

По словам мамы дедуля, Костя и остальные Флосы отправились в город решить какие-то дела и докупить к свадьбе украшений, а она осталась с впавшим в депрессию папой, который, кстати, вздумал отказаться идти на мою свадьбу. Не бывать этому!

Только ведь дело такое — папа у меня упрямый, ему не прикажешь, будь я хоть трижды невестой принца.

Придышавшись, подхожу к столу и сажусь на стул рядом с папой. Он долго, пронзительно смотрит на меня. Вздыхает. Поднявшись, достает с одной из полок чашечку и возвращается на место. Наливает в нее обжигающе вонючую жидкость из бутылки и пододвигает мне. Подумав, вздыхает и выливает содержимое чашечки в свой бокал.

— Не доросла.

Наверное, это первый раз, когда я рада тому, что папа считает меня для чего-то слишком маленькой. Махом осушив бокал, он закусывает хлебом с сыром и, вздохнув, оглядывает меня.

— Что мне теперь делать?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Протрезветь? Готовиться к свадьбе?

— Ты не понимаешь, Лера.

— Да, не понимаю: я жива, здорова, собираюсь замуж за любимого мужчину. Конечно, я теперь далеко, но ведь я и на Земле не обязательно осталась бы у тебя под боком, я могла бы переехать за границу.

— Именно что ты должна была остаться у меня под боком, чтобы я присматривал за тобой, защищал. А тут что? Если твой муж тебя обидит, я же... я же сделать ничего не смогу.

Опять началось! Папа повернут на этой защите, я думала, что моя сила его успокоит, но, похоже, даже это не помогло.

— Арен меня не обидит, мы с ним связаны, чувствуем друг друга, общаемся мысленно. Как тут обидеть?

Папа вскакивает:

— Вот видишь — и здесь все не так, непонятно, непривычно. — Покосившись на пустой бокал, он принимается расхаживать вдоль стола, тяжело пофыркивая, потирая раскрасневшиеся от выпитого щеки. Видеть его в таком потерянном состоянии непривычно и даже страшно, понимаю, почему мама волнуется. — Все идет не так.

— Папа, это жизнь, ее не распланируешь, — наставительно напоминаю я, но тут же вспоминаю, как на берегу реки собиралась после завершения учебы замуж — и надо же, именно после получения диплома я замуж выхожу. Получается иногда планировать. — Так вышло. И хорошо вышло, разве нет?

— Не знаю, не знаю, Лера. — Папа встрепывает волосы. — Все непонятно. И что делать, если ты попадешь в беду? И как... ты же... ты в дракона превращаешься, ты в войне участвовала — моя маленькая девочка и на войне. Как такое возможно? И я ведь не защитил, не помог, я об этом даже не знал, лишь как дурак думал, что у тебя все хорошо.

— Это лучше, чем если бы ты обо мне волновался.

— Нельзя так! Я твой отец, я должен тебя защищать, а сейчас получается, что это ты самая сильная в семье, можешь все решить, и... — Он взмахивает руками. — Я рядом с