Оставив машину, я набросил капюшон и шагнул в заросли. Сейчас, когда никто не окашивает обочины, не топчет траву – все заросло бурьяном, порой выше человеческого роста. Но это и хорошо. Бурьян – он и от глаз скрывает, и даст знать, если кто приближаться будет. Да и не лезут зомби в бурьян – они любят открытые, ровные пространства, когда ничего не мешает. Только монстр – опасен и тут.

Продвигаться пришлось небыстро, чтобы не шуметь, но за полчаса на позицию я вышел. Склон, воткнул палку – рогулину, на нее ствол – устроюсь сидя. Только надо палку как следует угнездить. А то…

Палка на что-то наткнулась, скользнула по чему-то, я потыкал с силой, чтобы установить, машинально глянул вниз – и горло пересохло от ужаса.

Кости…

Я смотрел и не верил своим глазам. Потом еще раз пошерудил палкой – да, они.

Человеческие. Как в дурном фильме про поимку маньяка – хотя жизнь сейчас подбросила адок покруче любого фильма…

Днепропетровск. Город, стоящий на костях.

Я почти сразу догадался, откуда это. Вспомнил слова того, кто готовил меня к отправке – он-то знал не понаслышке, что тут происходило. В две тысячи четырнадцатом – город раскололся практически пополам, в городе была как сильная майданная, так и сильная антимайданная группы. К майданным – относила себя днепропетровская еврейская община. Хабад. А главным у них был – Капительман. И вот в одном кафе недалеко от центра города организовали штаб, свезли оружие, бандитов из частных охранных структур. Это было то же самое, что здание донецкой администрации – только за Украину. И вот они решили не медля схватить тех, кто за «Русскую весну» и убить – пока русская весна не пришла и в Днепропетровск. И они сделали это. Кровью проторили себе дорогу, сорвали русскую весну и положили регион к ногам новой киевской власти. За это Капительман получил пост губера, и вся его команда пришла во власть, но ненадолго. Потому что в конце должен остаться кто-то один – Капительмана вышвырнули из страны, подписав указ о его снятии в прямом эфире, его имущество отжали и раздербанили, что не удавалось еще ни одному президенту Украины. Капительман отправился в Швейцарию, чтобы оттуда интриговать дальше, его подручные убежали в Израиль…

А вот трупы остались.

Не деть никуда трупы. Они всегда остаются.

Процессия сектантов выглядела красочно и даже торжественно – оно и немудрено, ведь традиции – это повивальная бабка могущества. Сначала шли какие-то то ли с шамбалами, то ли с мандалами, за ними – неспешно шествовали первоиерархи церкви. Они допустили еще один прокол – в отличие от просто прихожан, иерархи с определенного уровня имели право не покрывать голову, но должны были ее брить наголо – навстречу солнцу это называлось.

Это они зря, потому что так опознать цель – проще простого.

Прицелившись, я выстрелил одиночным – и со злым торжеством увидел в прицеле, как кусок отлетел от головы того, в кого я целился.

Живучий гад, кем только не побывал – и секретарем обкома комсомола, и директором СБУ, и президентом Украины…

Но перед пулей все равны. Все – умирают…

Стараясь не шуметь, я пошел назад.

У машины – был зомби. Не знаю, откуда он приковылял, какой-то старый, полудохлый совсем. Увидев меня, он протянул руку и сделал шаг.

– Да щас…

Автомат лязгнул – и зомби упал. Бросив автомат на переднее, я перелез на водительское и тронулся с места. Бросать автомат я даже не подумал – плевать, если схватят, все равно убьют, будет он у меня или нет. А если будет – хоть какой-то шанс…

Еврейская община Днепра – с тех пор как все началось – выбрала себе в качестве штаб-квартиры громадный бизнес-центр под названием «Менора». Этот бизнес-центр был крупнейшим из еврейских общинных (то есть доход от которых идет на нужды общины) в мире.

Еврейская община Днепра была необычной. Если ее с чем-то и можно было сравнивать, то с еврейскими общинами крупных городов Европы, до Первой мировой и ужаса холокоста, навсегда искалечившего этот стойкий и жизнелюбивый народ. А в Днепропетровске еврейская община жила. Делала бизнес. Пела Хава Нагила. Отстояла Украину от русской агрессии.

Почему?

Да потому что тот же Боря Капительман отлично понимал, что это он на Украине царь горы. В России – олигарх среднего порядка, не более. В СССР Днепропетровск был одним из оплотов советской теневой экономики. После четверти века независимости один российский сырьевой олигарх мог бы скупить весь Днепропетровск целиком. И все это знали. И боялись.

Боялись и того, что, если придет русская власть – договориться, как раньше, уже не получится. Или бежать, или сидеть.

Борис Капительман остался жив во время эпидемии, потому что он был параноиком. И потому что ему повезло. Он был на швейцарском горнолыжном курорте, когда все началось. В Швейцарии у него был дом, резидентская виза, и там он проводил намного больше времени, чем на родине, спасаясь, в том числе, и от предъявленных к нему в суды исков на огромные суммы. И когда началось – а началось все тогда, когда юристы были в полном унынии и перспектива ареста всех счетов была как никогда близкой – Швейцария спаслась по той же причине, по которой спаслись такие места, как Кавказ, горная часть Турции, Пакистан и Афганистан. Сложный рельеф местности, горы, удаленные деревни, в некоторые можно только на фуникулере добраться. Капительман переждал в горах самое страшное время, потом с охраной прорвался к частному самолету и взлетел. Путь его лежал конечно же в Днепр, потому что во многих других местах его тут же бы поставили к стенке.

Вернувшись в Днепр, он принялся с присущим ему цинизмом и хваткой жесткого, но предельно эффективного менеджера выстраивать свое маленькое, но страшное королевство. Еврейская община, безусловно, признала в нем лидера – да он лидером и был, без сомнений, а один из веками отработанных способов выживания этого народа – выдвигать жестких, но эффективных лидеров. Поскольку была война – в Днепре был ее стратегический тыл, Днепр был местом базирования и тылового обеспечения воюющих на Донбассе добровольческих батальонов. Когда началось и стало понятно, что держать фронт уже бессмысленно – кто-то отступил на Киев, но кто-то – сюда. Капительман встречал их, разговаривал, давал место работы – он делал это быстро, пока добробатовцы со своими автоматами и бэтээрами не поняли глобального изменения правил игры. Что тому, у кого есть БТР и автомат, больше не нужна оплачиваемая работа. Он и так проживет. Капительман это тоже понимал и встраивал людей в систему до того, как их начинали посещать крамольные мысли.

Понятное дело, что всю промышленность и сельское хозяйство прихватизировали, но дальше встал вопрос – а как обеспечить труд? Как сделать так, чтобы люди трудились? Да еще за, возможно, более скромное вознаграждение.

Нет, конечно, можно создать концлагеря и заставить работать под принуждением. Но Капительман был слишком хорошим менеджером и администратором, чтобы пойти на такое. Он понимал, что труд из-под палки не будет эффективным. Бо́льшая часть набранной им армии будет занята охраной рабов и тем, чтобы заставлять их трудиться. А если на них нападут те же донецкие – рабы тут же восстанут. И если не нападут – тоже рано или поздно восстанут. Рабы всегда рано или поздно восстают.