Потапов, б…

Что же ты, Потапов – чужой нации-то служишь? А, Потапов?

– Петров, – назвал я вымышленную фамилию.

– Вот, человек на продажу имеет, зацени. Я не по этому делу, но по деньгам в долю упаду, – выложил расклад барыга.

Потапов достал из сумки – у него была сумка-разгрузка – магазин, выщелкнул несколько своих патронов, пристегнул к автомату. Громом ударили одиночные, потом короткая очередь. Кивнув, Потап подобрал гильзу, повертел в пальцах, понюхал:

– Много у тебя?

– В достатке. Оптовые партии.

– Что за них хочешь?

– Поговорим…

– …Короче, говорю как есть. У нас три оружейных завода в работе – машиностроительный, механический и вятскополянский «Молот». Все их мы плотно контролируем. Что за заводы, объяснять не надо?

Потап усмехнулся:

– Я, мил человек, до того, как мы с вами сцепились, в командировку ездил, о перевооружении украинской армии договариваться. Вроде даже под наши требования отдельные партии производить должны были, так что и Ижевск, и Вятские Поляны я хорошо знаю. Дальше давай.

– Дальше. Партии, сами понимаете, не такие, как раньше, да такие и не нужны, но все равно. Качество, как можем, выдерживаем, у нас под боком металлургический завод, на металлоломе работает. Сколько этого лома, объяснять не надо, да?

* * *

– Короче, есть патроны. Есть прицелы – казанские, там примитивно делают, но делают. И Новосиб жив, к нам с Сибири приходят караваны. По Сибири намного меньше шибануло, чем по центральной части, там очень многие выжили. К тому же зимы там такие, что твари не выдерживают. Есть и много других ништяков. И вопрос только в том, кому это надо и чем кто за это готов платить.

Молчание. Потом барыга сказал:

– Допустим, нам надо.

– Сколько?

Молчание. Потом заговорил Потап:

– Так и сказать трудно. У тебя какие есть?

– Пятерка, семерка, пулеметные. «ПМ» и девятка.

– А НАТО?

– Не сразу, но организовать можно.

– Даже так…

* * *

– Ты к кому-то с этим обращался?

Я пожал плечами.

– Я реально спрашиваю. Просто если обращался – удивительно, как тебя не завалили еще.

– За что?

Потап цокнул языком.

– Патроны – это политика. Вот, смотри…

Он достал пистолет и показал мне.

– «ТТ»? Ну и чо?

– «ТТ», да не совсем «ТТ». Его турки делают, это турецкий. Заметил – у многих в городе натовские стволы?

– Допустим.

– Турки сюда поставляют стволы, а вот патронов дают мало и продают их дорого. А ваших патронов нет совсем, потому что как война у нас началась, так поставки гавкнули попой. Потому мы можем самообороняться, ну и немного с соседями разбираться, но на большое что-то патронов не хватит.

– А большое – это…

– Турки грабят все побережье. С ними все кавказеры, начиная от грузин и кончая чехами. Забирают все, людей тупо угоняют в рабство. Одесса, Николаев – всех, кто выжил, в рабство угнали. Как только там нечего будет грабить, они пойдут дальше. Догадайся, куда…

Весело…

Только я не понял – ты это мне жалуешься, что ли?

А какого ж бена ты, кадровый, похоже, военный, смотрел, как кодла уродов тупо скакала на майдане и орала, что они хотят кружевные трусы и в ЕС? Какого бена ты, кадровый военный, смотрел, как орда чиновников пилит, откатывает, деребанит страну, при этом плюет народу в лицо и ржет при этом? Какого бена ты, кадровый военный, пошел войной на Донбасс, когда у тебя за спиной пилили страну по кускам?

Какого бена ты, кадровый военный, не вмешался и не навел порядок?

А вот теперь, когда всему, от буквы А и до буквы Я, пипец пришел, вот тогда и выясняется, кто чего стоит и правильных ли ты друзей себе завел. Где ваш ЕС, в который вы так рвались, аж трусы по дороге слетели? А Америка где – на авианосцах вас приплыла спасать? Разломали и растащили страну, не нравилась она вам. Год за годом срались, на скольких языках разговаривать, на одном или на двух? В Украине или на Украине?

Так вот, рабовладельцу – все это пофиг. Он будет разговаривать с тобой на таком языке, который ты поймешь. Точнее, отдавать команды. А ты будешь пахать за миску похлебки и подстилку из соломы в грязном турецком сарае. С семнадцатого века такого не было – довели опять. И теперь мне, человеку левому, москалю, об этом говорите – патронов вам, бляха-муха, надо. Дешевки…

Ешьте, кум, что сами сварили.

Но вслух я сказал другое:

– Мне до турок дела нет. Вопрос – через кого толкать и чем платить?

– Толкать – через меня, – сказал Потап.

– А платить?

– Дурью возьмешь? – сказал барыга.

– Как вариант. Но качество должно быть хорошим. И цена – опт. И не только дурью, надо будет о другом договариваться. Дурь – это только мне. И качество, качество…

– Цену сделаем. А качество – лучше не придумаешь. Турки завозят, чистый снег…

Я кивнул.

– Предварительно – состоялось. Вот теперь и пожрать можно…

Пожрали. Потом, когда попрощались за руку с Потапом, я задал вопрос:

– Еще одна тема. Я так понимаю, у вас тут белые есть? Церковники.

– И? – Барыга выжидающе уставился на меня.

– Говорят, у них можно скинуться с гарантией.

Барыга скривился, как от зубной боли.

– Плотно сидишь?

– Да не сказать.

– Давно?

– Да после ранения кололи. Потом прекратить не смог.

Барыга выругался.

– Ладно. Короче, как брату. Тема эта есть. Они в психушке сидят, ну, знаешь?

Я кивнул:

– Слышал.

– Скинуть они и правда могут. Но как – не знает никто. После них – бывает, люди совсем умом трогаются.

– Мне хоть как. Если узнают – мне пипец, и делу нашему – пипец. Сведешь?

Барыга сплюнул:

– Сведу.

Подвезли меня обратно до моей машины – еще не хватало, чтобы до больнички везли. Если кто и следил – пусть выводы делают.

В ночь фейерверк устроили, я в два часа «прокинулся» – шмаляли где-то в центре, по-взрослому, с граников. А говорят, патронов у них нет.

Козлы…

На следующий день подъехал бычок, тот самый с дробовиком, который на базаре был. Снизу позвонили – я спустился – стоит.