С тех пор как армия покинула Смоленск, часть штабных офицеров была направлена вперед по дороге к Москве с заданием найти хорошие позиции, на которых армия могла дать отпор Наполеону. Практически все старшие офицеры не могли и помыслить о том, чтобы сдать древнюю столицу России без боя. Клаузевиц хорошо описал трудности, с которыми столкнулись штабные офицеры:

«Россия чрезвычайно бедна позициями. Там, где еще имеются большие болота [т. е. на большей части территории Белоруссии. — Авт.], местность настолько покрыта лесами, что трудно найти достаточное пространство для расположения сколько-нибудь значительной массы войск; там, где леса вырублены, как между Смоленском и Москвой, местность плоская, без определенно выраженного рельефа, нет глубоко врезанных долин, поля не огорожены, а следовательно, всюду легко проходимы, селения имеют деревянные постройки, а потому мало пригодны для обороны. К этому надо добавить, что и в этих местах широкий обзор встречается лишь изредка, так как повсюду разбросаны небольшие перелески. В общем выбор позиций очень стеснен. Поэтому, если полководец, как то было с Кутузовым, должен, не теряя времени, дать сражение и найти на протяжении двух-трех переходов подходящую местность, то, конечно, ему приходится мириться со многим»[311].

В итоге Кутузову досталась позиция недалеко от деревни Бородино, в 124 км от Москвы. Первое впечатление, которое сложилось у офицеров русского штаба, изначально увидевших эту позицию со стороны основной, так называемой Новой Смоленской, дороги, было очень хорошим. Фланг войск, расположившихся на любой стороне от дороги, был бы защищен Москвой-рекой, тогда как прямо перед ними естественной преградой для противника служили крутые берега р. Колочи. Серьезные проблемы можно было обнаружить при внимательном взгляде на левый фланг этой позиции, находившийся к югу от главной дороги. Изначально российская армия заняла позицию вдоль линии, проходившей от с. Маслово к северу от дороги, через Бородино на главной дороге к возвышенности в районе Шевардино на левом фланге. Центр позиции мог быть усилен за счет кургана, который находился к юго-востоку от Бородино и стал знаменитым редутом Раевского. В то же время левый фланг мог располагаться в Шевардино, которое П.И. Багратион начал укреплять.

После более близкого осмотра Багратион вскоре обнаружил, что позиция на левом фланге, предназначавшаяся для его армии, была очень уязвима. Находившийся у него в тылу овраг нарушал коммуникации. Еще важнее было то, что другая, так называемая Старая Смоленская дорога подходила к его позициям с запада и проходила непосредственно за ними, соединяясь с главной дорогой в тылу позиции русских. Устремившийся по этой дороге противник легко мог атаковать фланг Багратиона и отрезать его армии путь отступления к Москве. Столкнувшись с этой опасностью, армия Багратиона начала перемещаться на новую позицию, которая находилась за пределами Шевардино, начиналась сразу к югу от Бородино и представляла собой линию, тянувшуюся к деревне Утица на Старой Смоленской дороге. 5 сентября войска Багратиона при Шевардино отбили несколько яростных атак французов с целью прикрыть отход основных сил на новую позицию, потеряв при этом 5–6 тыс. человек и нанеся, возможно, чуть меньший урон противнику[312].

Новая линия, безусловно, была безопаснее, поскольку она перекрывала Старую Смоленскую дорогу. Однако чтобы этого достичь, пришлось оставить прочную позицию в Шевардино и растянуть войска на местности между Бородино и Утицей, что совсем не играло на руку защитникам новых рубежей. Кроме того, резко сворачивая на юг рядом с Бородино и редутом Раевского, русская линия теперь являлась своего рода выступом по отношению ко всем войскам, расположенным на пространстве между Бородино и левым флангом линии П.И. Багратиона за деревней Семеновское, и была уязвима для перекрестного огня французской артиллерии.

7 сентября во время Бородинского сражения большая часть российской армии расположилась в районе этого небольшого выступа. Здесь находились пять из семи русских пехотных корпусов общей численностью 70 тыс. человек. Кроме того, в районе «выступа» находилось более 10 тыс. всадников. Даже два остававшихся пехотных корпуса — 2-й Багговута и 3-й Тучкова — отправили половину своего личного состава для защиты этого участка. Развертывание русских войск происходило не только на очень узкой линии фронта, но и при крайней скученности войск. Пехотные дивизии были выстроены в три линии. Впереди стояли егери. Позади них — две линии пехоты, развернутые в виде так называемых «батальонных колонн». Эти колонны в ширину состояли из одной роты, а в глубину — из четырех. В неглубоком тылу пехотных дивизий выстроилась кавалерия; резервные подразделения находились за ними, но все же часто и они оказывались в зоне досягаемости тяжелой артиллерии Наполеона, для которой шесть и даже иногда семь линий русских войск представляли хорошую мишень[313].

Чтобы объяснить англоязычной читательской аудитории, что все это означало, возможно, полезно будет сравнить Бородинское сражение с битвой при Ватерлоо. Наполеон имел при Ватерлоо 246 орудий, некоторые из которых в самом начале сражения пришлось разместить на правом его фланге против пруссаков. Так называемая «большая батарея», бомбардировавшая пехотные каре Веллингтона в полдень 18 июня 1815 г., состояла из 80 орудий. Артиллерия Наполеона располагалась непосредственно перед армией Веллингтона.

Почти все сражение происходило на линии, протянувшейся на 3,5 км к востоку от замка Угумон, в котором Веллингтон разместил 73 тыс. солдат своей армии. Из всех битв периода наполеоновских войн Ватерлоо поистине было сражением с наибольшей скученностью войск за исключением Бородино. Английский главнокомандующий частично спрятал своих людей за обратным скатом, хотя на руку ему сыграло также то обстоятельство, что грязь уменьшала количество рикошетов, а значит и смертоносную силу наполеоновских пушек[314].