Парнишка с ножом, контролировавший моего похитителя, спросил:

— Этого прирезать или оставить?

Я взглянула на Ухо, морщившегося от боли. Его взгляд стал уж совсем тоскливым. Я догадалась почему. Не знала, как Лирэн забрался в тайное логово добродетельника, но если Ухо как-то ему помог, то оставить его здесь — подарить мышь взбесившейся кошке.

Ответить Лирэн не успел, потому что был занят важным делом — отбирал пистолеты у соседних стражников и просто засовывал себе за пояс. Но все же сделал мальчишке знак — оставить.

Мы как раз дошли до довольно потрепанной и ненадежной на вид колымаги, стоявшей сразу за воротами. Это наш транспорт? Ну, дареной повозке в зубы не смотрят, лучше развалюха, чем никакой. Только как мы туда все погрузимся?

— Стоять! — Вопрос решился сам собой и весьма неудачно.

Поблизости обозначились силы местного правопорядка — патруль человек в пять. Я сразу догадалась, что это не подлянка от нашего заложника, он сам дернулся и замер.

Я в местной революционной иерархии особенно не разбиралась, но все равно сообразила, что если Лош сумел объявить в розыск Этьена, то он козырной туз местной колоды. Короче, главный, который всеми командует.

— Эй, хранитель скелетов, — тихонечко велела я, — прикажи, пусть они постоят сами.

— Стойте, иначе он меня убьет! — взвизгнул Лош.

Патруль остановился, но скорее от удивления, чем повинуясь приказу. Визг был слишком уж не командный.

— Это кого здесь убьют? — удивленно спросил командир, делая шаг вперед.

Лош молчал. Лирэн вопросительно взглянул на меня, я ответила намекающей гримасой: сам объясняй!

— Не подходите, иначе погибнет блюститель Добродетели и главный Хранитель города Лутт, — отчетливо крикнул кто-то, выбежавший из ворот, видимо секретарь.

— Этот — блюститель Добродетели? — спросил командир стражи с искренним и удивленным недоумением. — Вот этот визгун?

И тут Лирэн сделал то, чего я не ожидала, — расхохотался. И я его поняла — без пышной свиты, без камзола и парадной шляпы, помятый и перепуганный, мсье Лош не выглядел даже маньяком, не то что облаченным властью человеком. Так, какой-то потертый плешивенький лавочник, готовый просить о защите даже уличного пса.

— Взять их всех, в участке разберемся, — решил командир патруля и я поняла, что дело плохо.

— Не смейте! — взвизгнул мсье маньяк, явно услышав угрозу из далекого безрадостного прошлого.

После чего впал в натуральную истерику и, вместо того чтобы отступать в унисон с Лирэном, начал орать и биться, так что моему спасителю пришлось отставить нож — убивать психопата он все же не планировал.

Впрочем, какой бы ни была причина этого представления, а конец все едино вышел невеселый: Лирэну пришлось бросить слизняка, чтобы как можно быстрее отступить в ближайший переулок. Там стражи не было, да и вообще открывался простор для побега. Мальчик-трамвайчик — я краем уха услышала имя, что-то на «тр-р-р», и с ходу поименовала его электрическим рельсоходом — оказался возницей-виртуозом: он одним рывком за уздцы направил экипаж в проулок.

Брошенный Лош шлепнулся в пыль и, не пытаясь встать на ноги, поспешил на четвереньках к патрулю и своим людям, выбегавшим из ворот. Ухо, на миг оставленный без внимания, решил воспользоваться шансом.

Он побежал, точнее, заковылял в ту же сторону, что и Лош.

— Эй, не бросайте меня! Брат блюститель, я же вам их выдал!

Ни я, ни Лирэн не успели откликнуться на это саморазоблачение, как Лош, почти добравшийся до своей охраны и блюстителей порядка, сменил тему блажи.

— Стой! Убейте его, это он привел ко мне разбойников! Стреляйте в него! Убейте его!

На одном из тренингов я слышала, что нужно иметь резервное слово и с его помощью восстанавливаться в кризисных ситуациях. Если ты в детстве собирала с куста малину, говори «малинка». Если каталась верхом, повторяй «лошадка».

Для блюстителя Добродетели таким волшебным восстановителем стал глагол «убить!». Лош встал на ноги, голос стал ровный, крепкий, зычный.

— Убейте его! Ведьму и этого — взять!

Личная охрана застыла на месте — я вспомнила, как Лирэн ее разоружал. Но у трех стражников были огнестрелы. Я услышала выстрелы и свист двух пролетевших пуль. Третья нашла цель — пробила Ухо насквозь, он покачнулся и упал.

Лирэн выхватил два пистолета. Из одного, почти не целясь, подстрелил стража, отбросил, сжал второй двумя руками, целясь в голову Лоша. Если бы это была лазерная указка, на лбу негодяя появился бы светлячок.

— Не двигаться и не стрелять! — громко сказал Лирэн.

Все замерли. Лош опять потерял уверенность и вернулся к бубнежу.

— Терсан, — надо бы запомнить имя, хотя «трамвайчик» пацану тоже подходит, — уходим. Бери этого!

— Маршал? — явно растерялся мальчишка.

— Я своих братьев не бросаю. Даже таких!

Ну, конечно, драпать от обозленных стражников во главе с не менее разъяренным маньяком — тут даже повозка не панацея, особенно такая утлая. Без нее как раз быстрее бы смылись. Но у нас на руках оказался раненый мерзавец, которого Лирэн отказался бросить.

Я его понимаю, честно! Есть вещи, через которые нельзя перешагивать даже в отношении гадов последних. Одно дело — прирезать такого поганца в схватке, и совсем другое — бросить на съедение сволочи, которая уже вовсю орет там, за поворотом, что живьем шкуру спустит со всех и с недобитка тоже. Я в скелетном хранилище выделанных человеческих кож, конечно, не заметила, но кто его знает, маньяка. Вполне можно ожидать таких припасов в соседнем секретном отделении.

Только вот недобиток серьезно мешал нашему успешному бегству. Ибо колымага громыхала по мостовой, как целый полковой оркестр, и хотя несчастную лошадку, запряженную в это недоразумение, пустили вскачь, все равно преследователи висели на хвосте как особо зловредный клещ гигантских размеров.

Благо хоть, Лирэн с Трамвайчиком знали город и его переулки как свои пять пальцев, поэтому мы все время держались от погони на таком расстоянии, что подстрелить никого из нас не получалось. Другое дело, что как мы не вывалились из таратайки, а лошадь не рухнула копытами вверх — это просто чудо.

И в один прекрасный момент Лирэн этому чуду решительно подсобил — мы быстро миновали два особенно извилистых проулка, погоня чуточку приотстала и маршал притормозил «карету».

— Слезайте! Этого берите! И вон в тот проход!

А сам так хлестнул несчастную лошаденку по крупу, что опустевшая телега понеслась по неровным булыжникам с еще большим грохотом, чем раньше, хоть временно, но отвлекая погоню.

Наша скорость была ненамного выше бега трусцой, поэтому я соскочила без опаски. Терсан-трамвайчик окончательно превратился из конвоира в санитара и спихнул с повозки Ухо. Сделал он это не шибко деликатно, но все же подхватил, не позволив упасть.