не хочу. Тогда все были хороши — и Эльблау, и Страндхольмы.

Он остановился. Вытер испарину со лба.

— Да, Вальтер был прав. Да, по закону Страндхольмы — владетели Небельвальда. Только залить Север кровью мы бы сумели, а удержать власть — нет. Магия — это хорошо, но есть ведь ещё и такие скучные вещи, как политика и экономика. Кто стал бы торговать с возрождённой Эстерией в пику империи? Да нам и предложить было бы нечего, кроме несвежего величия. Хотите знать, что было бы, окажись тогда на одного предателя меньше? Несколько лет гражданской войны, разорённая провинция, горы трупов — и тот же самый итог, только на костре — на одного героя больше. Мне, как видите, от своего костра всё равно не уйти, а вот людей было жаль… Это здесь?

Валь кивнула. Несомненно, это был тот самый дом. Но присутствия Вальгарта она не ощущала. Было что-то другое — то, отчего хотелось без оглядки броситься прочь.

— Если вы хотите мне что-то сказать — сейчас самое время, — от взгляда Раймара Валь захотелось сквозь землю провалиться.

— Зайдём? — промямлила она.

Поднявшись по выщербленным ступеням, он распахнул дверь. И Валь наконец поняла, что ждёт здесь, в тёмной прихожей.

Кровь брата впиталась в тёмные доски пола, но Валь даже сквозь закрытые веки видела зазубренные лучи чёрной звезды. Древняя и подлая магия, из-за которой отец когда-то вышвырнул Лотара из города. Выпить суть человека, забрать его память и волю, вселив в осиротевшее тело тварь с Изнанки — против такого эстера не поможет.

— Поняла? — прошептали губы против воли. — Я его обменяю на отца. Папа вернётся… так будет лучше, Валь, он разберётся, а то я совсем уже запутался…

— Непохоже, чтобы девицы были тут, — скучающим голосом сказал Изверг. — Однако что же это такое интересное в середине комнаты? Мне надо пойти и посмотреть, так ведь? Вы этого ждёте, сударыня?

Решение пришло единственно верное — не предавать. Ни брата, ни Раймара. Не мучиться. Не выбирать.

— Стой! — заорал Изверг.

Она успела. Успела первой встать в перекрестье лучей, на пороге темноты поймав растерянный взгляд.

9

Здесь не было ничего, кроме тумана и холода. Она медленно опускалась на дно — над головой колыхался вязкий сумрак, выпивая тревоги и сожаления.

Сквозь чёрную воду проступали отражения того, что происходило по ту сторону: сначала — чёрные росчерки ветвей на фоне светлеющего неба и чьё-то прерывистое дыхание, потом — ступени, вязь трещин на незнакомом потолке, лица и слова… Всё это бледнело и гасло, уплывая дальше и дальше.

Из глубины к ней рванулись две тени. Но вместо того, чтобы помочь, увести за собой, толкнули её наверх — навстречу чужим рукам и тающему миру, прорезанному алой вспышкой.

Сияние эстеры становилось немыслимым. Прошивало такую мягкую, уютную темноту, выжигая глаза, заставляло корчиться от боли, искать спасения в тенях — но две пары рук, казалось, были всюду, безжалостно выталкивая её из покоя навстречу боли и жизни.

* * *

Слабый предутренний свет резал глаза не хуже лезвия — но она видела. А значит, жила.

В приоткрытое окно чужой комнаты рвался холодный ветер и чьи-то голоса.

— Где Валеска, убийцы? Я должен её видеть! — крик Вальгарта вырвал её из оцепенения. — Отдайте её мне!

Что ему ответили, Валь не расслышала — помешал грохот выстрелов.

Она рванулась было к окну, но ноги подкосились. Перед глазами заплясали выцветшие узоры ковра.

Сквозь обморочную муть мелькнул вдвойне знакомый силуэт: Вальгарт зачем-то нацепил отцовский мундир. На лице брата многое можно было прочесть — испуг, удивление, растерянность… Только не радость.

— Ты? — только и сказал он. — Ох, чёрт…

Валь оперлась на руку, чтобы приподняться — и замерла, глядя на вплавившуюся в запястье эстеру.

Лотара Валь узнала сразу, хоть никогда и не видела. Невысокий, плотный, он вовсе не походил бы на мага, если бы не колючий цепкий взгляд и не разбухшие чёрные вены на висках. Рослый широкоплечий Вальгарт рядом с дядей выглядел перепуганным ребёнком.

— Умойся и надень это, — приказал ей Лотар, швырнув на пол черно-красное платье. — А ты поговори с сестрой, мальчик.

— Валь, ну зачем ты? — промямлил брат, не поднимая глаз.

— Зачем я не умерла? И как это объяснить твоим дружкам? Спроси у этого господина — или он только в ядах разбирается?

— Совсем свихнулась, — пожаловался Лотар непонятно кому. — Мальчик, Страндхольмы держат слово. Ты знаешь, что делать. И быстрее, люди ждут, суд вот-вот начнётся.

Темнота в углу шевельнулась. Он не заметил.

— Валь, милая, я так рад, что ты жива, честно! — испуганно залопотал брат. — Только скажи нам, где этот подонок спрятался. И отдай эстеру, ладно?

— Нет, — сказала она. Страшно не было. Только противно.

— Валь, ну не надо… не вынуждай… Вот зачем ты тогда помешала, а? — выкрикнул он яростно. — Отец бы смог всё исправить! Мне-то теперь одна дорога, я кровь испортил…

— Довольно, — оборвал его Лотар. — Эстеру, девка. Быстро.

— Не надо! — взвизгнул Вальгарт. — Дядя Лотар, ну давайте она просто притворится мёртвой!

Лотар наотмашь ударил его по щеке.

— Я же хотел по-хорошему, — произнёс колдун негромко, закатывая рукав. Чёрные вены проступили на бледной коже. — Правда, хотел. Что ж, вы оба там уже бывали.

Запах гари стал нестерпимым. Тени выпростали чёрные изломанные пальцы. Потянулись к Лотару…

Наверное, надо было бы закрыть глаза — но Валь заставила себя смотреть. Чтобы не забывать лик мести и запах власти.

* * *

Изъеденный огнём труп выглядел жутко — но, пожалуй, не хуже, чем ноющий Вальгарт:

— Сестрёнка, прости, прости, пожалуйста, это всё он, он страшный человек… Ты ведь меня не убьёшь? Я ведь вступился, это не моя вина…

— Пошёл вон, — устало прошептала она.

Дважды повторять не пришлось. Вальгарт вскочил, попятился к двери, не сводя с сестры настороженного взгляда. Тени поползли за ним.

10

В зале суда теснились отцы города — купцы, банкиры, чёрт знает кто ещё. В клетке на скамье подсудимых сидели четверо незнакомых Валь вельмож и Беатрис — бледная, осунувшаяся, с чистым, спокойным взглядом.

Было шумно. Очень шумно. Но ничто не могло перебить мёртвую тишину в комнате этажом ниже.

— Где господин Страндхольм? — вырвалось у кого-то.

— На том свете, — Валь подошла к трибуне — и церемониймейстер отшатнулся. — Если желаете — потом полюбуетесь на него, вас проведут. А вы ведь желаете, да? — она сорвалась на крик. — Вы ведь за этим сюда пришли — на труп любоваться?

В зале зашумели. Кто-то осторожно поднялся с места.

— Стоять! — заорала она. — И людей этих отпустите, госпожу