Мне становится не по себе.

Хотя наверху, на улице, много людей, на лестнице никого нет.

В такое время и в будний день это вполне обычное дело, но у меня дрожат ноги, и я едва не падаю.

Когда я спускаюсь вниз, то вижу, что в мою сторону быстрым шагом направляется женщина, словно она спешит поскорее выйти.

Но вместо того чтобы пройти мимо, она поворачивается и хватает меня за локоть – так сильно, что предплечье пронзает боль. В этот же момент к моей талии прижимается что-то твердое.

Даже не успев заглянуть ей в лицо, я заранее знаю: это Валери.

Мы с ней уже бывали здесь, в этом же самом месте, только несколько недель назад. Тогда Валери тоже держала меня за руку, но смеялась и шутила и помогла преодолеть страх метро.

В прошлый раз на ней была маска дружелюбия. Сегодня я вижу ее истинное лицо.

Вид у нее невозмутимый, но карие глаза сверкают.

– Шэй, пойдем со мной. Проедемся.

Сердце уходит в пятки. Меня парализует ужас.

– Здесь полиция! – говорю я. – Они меня ждут!

– Прости, но мне пришлось обмануть тебя, чтобы заманить сюда, Шэй.

Но она произносит это не голосом Валери. Я слышу сильный нью-йоркский акцент детектива Сантьяго.

Потом она улыбается.

Если раньше я боялась Валери, то теперь я в ужасе.

Валери направляется к платформе, продолжая болезненно сжимать мою руку. У меня нет выбора, приходится идти вместе с ней; я еще не смотрела вниз, но уверена: она прижимает ко мне пистолет.

Мимо нас проходит мужчина с портфелем, и я пытаюсь поймать его взгляд, но он уткнулся в телефон. Даже если он нас увидит, что он заметит? Мы выглядим, как две подруги, прижавшиеся друг к другу – возможно, из-за холода – и направляющиеся на концерт или поздний ужин.

Приходим на платформу.

– Послушай, Шэй, я не сделаю тебе ничего плохого.

Вокруг топчутся с полдюжины людей – несколько бизнесменов, девушка в больших наушниках и мать, рассеянно катающая розовую коляску. Но все они, кажется, поглощены собственными мыслями.

Теперь голос Валери мягок и нежен; я бы почти поверила ей, если бы не знала, на что она способна.

– Мы с Кассандрой и Джейн просто хотим поговорить.

В перерыве между поездами здесь, на платформе, стоит зловещая тишина.

– Я знаю, что вы с Кассандрой и Джейн сестры и у вас был сводный брат по имени Джеймс. – Губы так пересохли, что тяжело говорить. – Но почему вы решили повесить на меня его убийство?

– Кассандра и Джейн просили передать, что в этом нет ничего личного.

Валери ведет меня дальше, к колонне. Она останавливается неподалеку от того места, где стояла Аманда, когда я впервые ее увидела. Потом встает прямо позади меня.

Время будто замедляется. Я отчетливо ощущаю, как расширяются и сжимаются при дыхании мои легкие и как в ребро упирается, судя по всему, пистолет – Валери поднимает его немного выше.

Можно попытаться вырваться и убежать наверх. Я где-то читала, что тяжело попасть в движущуюся мишень. Но я так ослабла и так плохо соображаю, что не могу рисковать. Мне от нее не убежать. Плюс та розовая коляска за спиной… Если Валери выстрелит, пуля может попасть куда угодно. И отрикошетить, тут повсюду металл.

Волосы Валери щекочут мне щеку, когда она наклоняется ближе.

– Поехали, нас ждут Кассандра и Джейн. Мы со всем разберемся, когда с ними встретимся.

Дисплей показывает, что следующий поезд придет через две минуты.

В нашу сторону со скучающим видом направляется женщина в спортивном костюме – одна рука у нее в кармане, а другая свободно висит вдоль тела.

– Ни слова, – шепчет Валери, согревая дыханием мое ухо.

Но женщина на нас даже не смотрит. Кажется, в этом городе меня никто не видит.

Оглядываюсь вокруг. Мне не скрыться. Чувствую под ногами слабую вибрацию.

Одна минута, сообщает дисплей.

Женщина подходит ближе, но смотрит в другую сторону, под лестницу. Она небрежно поднимает правую руку и проводит ею по волосам, словно поправляя хвост.

Напрягаюсь всем телом, услышав шум приближающегося поезда.

Валери делает большой шаг и тянет меня к краю платформы.

Слишком близко.

И вдруг я понимаю, что она собирается сделать. Кассандра и Джейн нас не ждут. Валери хочет, чтобы все выглядело как самоубийство; она воссоздает последние секунды жизни Аманды.

Она действительно пытается превратить меня в Аманду.

В меня упирается пистолет Валери, и поезд уже совсем близко. Я в ловушке, между двумя ужасными финалами.

Грохочет поезд.

Потом я слышу крик:

– Полиция! Валери Риччи, руки вверх!

Приказ доносится откуда-то сзади. Валери оглядывается, слегка поворачивается в сторону и на мгновение опускает пистолет.

И в этот момент инстинкты берут верх. Собрав все оставшиеся силы, я напрягаю ноги, поворачиваюсь дальше, по той же траектории, и тащу Валери за собой. Потом бью ее локтем в грудь и отталкиваю от себя.

Из туннеля появляется поезд, и Валери падает спиной на пути.

Поезд проносится мимо, стирая ее с лица земли. Я опускаюсь на платформу. Сжимаю веки, когда вагоны резко тормозят – скрежет звучит ужасающе по-человечески.

Ко мне с криками подбегают люди, но я просто лежу в оцепенении. Когда я наконец открываю глаза, то вижу перевернутую розовую коляску с выпавшей из нее пластмассовой куклой.

Катавшая ее женщина была полицейским, как и женщина в спортивном костюме, понимаю я.

Я ни секунды не пробыла на платформе одна, как и обещала детектив Уильямс, когда я позвонила ей из такси.

Мне на плечо опускается рука, и ее спокойный, знакомый голос говорит:

– Шэй, теперь все в порядке.

«Хорошо, что она все слышала», – думаю я, когда она осторожно расстегивает мою куртку и проверяет передатчик, который надела на меня перед встречей на станции.

Ведь еще нужно наказать двух других сестер.

Два месяца спустя

Три вещи, которые меня спасли:

1. Когда Валери, бывшая актриса из Лос-Анджелеса, изображала детектива Сантьяго с сильным бруклинским акцентом, она спросила, какой поворот я проезжаю на «фривее». Это слово с Западного побережья, как я когда-то отметила в своей Книге Данных, собирая регионализмы. Человек, родившийся и выросший в Нью-Йорке, сказал бы «шоссе».

2. Женщина, которая была с Джеймсом Андерсом в ночь его убийства – как уже выяснилось, это была Аманда Эвингер, – носила серьги-обручи и потеряла одну из них, покидая «Твист». Бармен заметил это и прокричал ей вслед, но она не услышала. Настоящая детектив Сантьяго забрала серьгу, когда допрашивала бармена после обнаружения тела Джеймса. Она знала, что я не могла быть с Джеймсом в «Твисте». У меня не проколоты уши.