– Я тоже люблю тебя, – всхлипнула я, сдерживая слезы, и крепче прижалась к его лбу. – Мне нравится, как рьяно ты защищаешь тех, кто тебе дорог. Нравится, что ты знаешь о своих недостатках. Нравится, что ты борешься с ними. Нравится даже, когда ты им поддаешься. Мне все в тебе нравится. Плохое и хорошее. И я никогда и никого не полюблю так, как тебя, потому что дело не в моем возрасте. А в моем сердце. Оно твое. Трент Рексрот, ты мой океан. Я тону в тебе.

Он расплылся в улыбке и заключил меня в крепкие объятия.

– Я бы пришел за тобой, Ван Дер Зи, даже если бы ты отдала ему флешку. Даже если бы ты бросила меня в логово льва. И я обещаю, что ты всегда будешь мокрой, моя Маленькая Волна. Обещаю, что ты всегда будешь промокшей насквозь.

Дверь громко хлопает, и я точно знаю, кто пришел.

В нашем доме только один человек обращается с дверьми так, будто они нанесли страшную обиду и ему, и всему белому свету. Грубые манеры, но доброе сердце.

– Н-н-нет! Больше никогда! – вопит Тео, сбрасывая грязные ботинки в коридоре. – Х-хватит с меня футбола. У меня не п-получается.

– Ты о чем, черт побери? Ты можешь и хренова слона повалить на пол, если нужно.

– Трент, – пропела я из кухни, улыбаясь, чтобы сдержаться и не посмотреть на него волком.

Неважно, как много времени прошло, неважно, что мы живем с тринадцатилетним Тео и пятилетней Луной, мой парень все никак не может отказаться от слов (и действий), в которых фигурирует «хрен». Честно говоря, он исторгает столько ругательств, что ими можно было бы стереть с лица земли весь континент.

– Не выражайся.

– Да, м-м-мам, – дразнит меня Тео из коридора, щеголяя новообретенной уверенностью, словно броней.

Я стою на кухне и через плечо смотрю, как мама, невольно улыбаясь, нарезает овощи на доске. Я рада, что она не возражает, чтобы Тео иногда так меня называл. Рада, что она понимает: это просто шутка.

– Твой ребенок от рук отбился, – замечаю я, бросая нарезанное кубиками мясо на раскаленную сковороду.

– В свою защиту скажу, что это ты воспитывала его большую часть жизни, – отвечает она, с грустью принимая этот факт.

Она приезжает к нам каждые выходные, чтобы провести время с ним и с Луной. А каждый четверг мы с Трентом ходим на свидания, пока Камила присматривает за детьми.

Каждый четверг мы ведем себя соответственно возрасту. Во всяком случае, моему возрасту.

Каждый четверг мы тискаемся в машине, позволяем темноте заброшенных зданий мэрии поглотить нас, ходим в кино, рестораны и клубы, в которых мне не нужно предъявлять поддельное удостоверение личности, потому что мой парень настолько влиятелен, что ему принадлежит весь город.

Мы живем в доме с приливами и отливами. В котором всегда бушует океан, но это нестрашно, потому что мы отлично умеем плавать. Мы живем в доме морских коньков, людей, способных преодолеть любые трудности, людей, вкусивших темную сторону жизни. Людей, стоявших на обочине жизни и молившихся остаться незамеченными.

Но мы замечаем. Замечаем друг друга среди хаоса под названием «жизнь».

Каждые выходные мы отправляемся на пляж Табаго, чтобы заниматься серфингом, есть, смеяться и не думать ни о чем. Ни о мире вокруг, ни о деньгах.

Луна и Тео обожают друг друга. Проявляют взаимное уважение и внимание, и это душераздирающее и удивительное зрелище. Он наконец-то становится ответственным взрослым человеком, а она обрела свирепого старшего брата. У нее голубая комната, в которой стоит аквариум с морскими коньками, а у него зеленая, увешанная плакатами Тома Брэди, которые Трент умудряется не сорвать со стен, хотя с трудом сдерживается.

А еще мы. Я. Трент. Наша любовь.

Наша любовь привлекает внимание, как лесной пожар. Мы межрасовая пара с огромной разницей в возрасте. За нами груз в виде двоих детей. Со стороны все выглядит плохо. Даже трагично. Мы не так фотогеничны, как идеальная семейка Вишеса, или белокурое гнездышко Джейми, или серьезное семейство Дина, в котором нет никакой разницы в возрасте.

Мы другие, но ни за что на свете не стали бы это менять.

Трент, Тео и Луна входят на кухню с широкими улыбками на лицах. Луна первой бросается ко мне с объятиями. Она по-прежнему не говорит, но общается с помощью языка жестов. А это огромный шаг вперед.

– Мальчишки не давали тебе сидеть без дела? – спрашиваю я и обнимаю ее в ответ, чувствуя, как ее длинные худые руки обхватывают меня.

Она кивает, уткнувшись мне в плечо. Отстранившись, девочка жестами сообщает мне: «Тео чуть не убил лебедя, когда бросил мяч».

– Это… – я морщу лоб, – очень плохо.

– Он просто был взволнован. – Трент семенит ко мне с бутылкой воды в руке и целует в лоб.

Маме достается такой же жест, только поцелуй приходится в щеку, а Тео уже спешит ей помочь.

– Сначала помой руки, дружок, – предупреждаю я.

Он фыркает, но все же идет к раковине.

Мясо шипит на сковородке, кухня наполнена теплом еды, приятной компании и любви. Семьи. Всем, чего я не имела в родительском доме.

Трент подходит сзади и шепчет мне в шею:

– На минутку.

– Я готовлю, – возражаю я, но не всерьез.

Живя в одном доме с детьми с особыми потребностями, мы в совершенстве освоили искусство улизнуть и тайком быстро заняться сексом. Но это слишком, даже по нашим меркам. Все собрались здесь. А я не смогу вести себя тихо. Только не с ним.

– Мне все равно, – рычит он, как настоящий Беспутный Хулиган. Безжалостный. Холодный. Но всегда полный страсти.

Я отрываюсь от приготовления еды и бросаю взгляд на маму и детей. Да. Моих детей.

Трент, нахмурившись, делает то же самое.

– Хватит думать о пошлостях, Эди. Если бы я хотел перепихнуться по-быстрому, то вся стоящая за нами компания уже уплетала бы фастфуд в каком-нибудь «МакШлаке» неподалеку.

Я смеюсь, не сдержавшись. Я уже смирилась с тем, что мой парень – первоклассный засранец. Чаще всего я даже не злюсь из-за этого. Это даже странным образом очаровательно.

– Я не могу оставить маму с обоими детьми, – говорю я еле слышно, чувствуя, как в сердце зарождается паника.

Дело не в том, что я не доверяю маме, а в том, что она через многое прошла в короткий промежуток времени, и я не хочу перегружать ее заботой о двух детях.

– Да, ты права.

Он до смешного нарочито проводит рукой по моей заднице по пути к плите и, взяв кусочек сочного мяса, жует его своими белыми зубами. В тот же миг ко мне на кухню заходят Эмилия и Рози, держа в руках коричневые пакеты, полные свежих продуктов.

– Всем привет! – здоровается Эмилия.