Не стоит и говорить, что здесь требуется проверка и контроль. Следует использовать только опытных гипнотизеров, а не только что прошедших четырехдневный курс полицейских, — такое действительно случалось и приводило к злоупотреблениям: двое подозреваемых в преступлении были опознаны и даже арестованы, пока не выяснилось, что жертва устроила все сама. И какое бы гипнотическое свидетельство не заслушивалось в суде, всегда надо начинать с того, что оно было получено под гипнозом, так чтобы судья и присяжные могли смотреть на него в этом свете. Хотя гипноз и может освежить нам память, однако сама эта память, как будет показано, далеко не точна.

До 1970-х годов судопроизводство в англоговорящих странах склонялось к тому, что информация, собранная под гипнозом, является недопустимой. Они находили для этого множество различных причин, как веских (гипнотизер вынужден задавать наводящие вопросы), так и глупых (невежество насчет гипноза). Но одной из главных причин была недопустимость проведения теста на лживость. Оба метода были признаны полезными для подтверждения информации вне суда, но слишком ненадежными в смысле определенности результатов, что хотел бы извлечь суд. Лишь постепенно суды пришли к мнению, что гипноз мог бы стать ценным инструментом там, где, например, у подзащитного полный провал в памяти, вызванный, быть может, сильной дозой алкоголя. И даже сегодня суды постоянно меняют свои взгляды. В калифорнийском процессе «Корнелл против Верховного суда» было ясно сказано, что подзащитный имеет право быть загипнотизированным, дабы иметь возможность вспомнить забытые факты, но в процессе 1982 года «Народ против Дональда Ли Шерли», точно также четко было сказано насчет свидетельских показаний, полученных под гипнозом, что они «не должны допускаться в судах Калифорнии». Похожие распоряжения делались и в других штатах (например, в процессе «Штат Миннесота против Мака», 1980). Британские и французские суды не принимают свидетельских показаний, которые были получены под гипнозом, хотя, как и многие суды по всему миру, готовы сдержанно выслушивать их, если они подтверждаются надлежащим полицейским расследованием. Суды же в Америке, хотя и могут рассматривать гипнотические показания с некоторой подозрительностью, не хотят объявлять их вне закона, потому что это ограничивало бы, согласно четырнадцатой поправке, право на судебное разбирательство и, согласно шестой поправке, право на вызов свидетелей.

Важной вехой на этом пути в Соединенных Штатах стал процесс «Штат Нью-Джерси против Херда» в 1981 году, который сформулировал условия применения гипноза в свидетельских показаниях. Самые важные из этих условий — гипноз должен проводить опытный врач, а не гипнотизер-любитель, что свидетель или свидетельница должны дать свои показания сначала до применения гипноза, так чтобы можно было сравнить, насколько гипнотическая версия рассказа отличается от простой; и что свидетель должен быть загипнотизирован специалистом в отсутствие кого-либо еще, во избежание оказания давления.

До того как были даны эти четкие руководящие указания, имели место некоторые экстраординарные случаи. Нечто из ряда вон выходящее случилось на суде в Коламбусе, штат Огайо, в 1962 году. Подзащитным был Артур Неб, который на глазах у свидетелей ворвался в дом ушедшей от него жены и ранил ее и ее любовника, последнего — смертельно. По требованию адвоката, судья позволил загипнотизировать Неба прямо на суде, чтобы он припомнил фатальные события того вечера. Хотя представителям публики и разрешено было остаться, присяжные временно удалились из зала суда, пока происходило введение, и вернулись туда заслушать показания загипнотизированного. Его рассказ о событиях решительно отличался от показаний свидетелей; например, он утверждал, что пистолет впервые появился во время схватки с женой в противоположность утверждению прокурора, что он спокойно вошел в комнату и открыл огонь. Сообщение Неба решило дело, ибо он был признан виновным лишь в непредумышленном убийстве с заключением на срок от одного до двадцати лет, а это дало ему возможность просить об освобождении уже через восемь месяцев.

Похожая необычная сцена разыгралась несколько лет спустя в одном канадском суде, и таким образом судебный гипноз проник и в британскую систему. В 1967 году Глэйди Пит была обвинена в попытке убийства своего мужа. Она била его молотком по голове, за то, что тот сказал, будто она занималась сексом с его другом, который в это время был вместе с ними. Она не помнила о том, как это произошло, но под гипнозом рассказала, что молоток лежал на стеллаже в спальне, и потому ей не пришлось ходить за ним в другую комнату; последнее было бы расценено как умышленное действие. Таким образом, она была признана виновной только в оскорблении действием и приговорена к одному году тюрьмы.

В других экстремальных случаях суды США не раз отклоняли дело, так как полагали, что подсудимый, сознаваясь в преступлении под гипнозом, делал свое признание не свободно. Таким образом, например, был с большим шумом освобожден Камило Лейра после нескольких лет тюрьмы; по мотивам другого такого случая с несовершеннолетним мальчиком поставлен фильм «Убийство или память?» Такого рода случаи привели некоторые компетентные агентства, ФБР и отделение полиции Лос-Анджелеса к решению затянуть гайки в судопроизводстве, и тогда многие суды стали более непредвзято относиться к свидетельствам, полученным гипнотическим путем во время следствия. Однако до сих пор и адвокаты, и прокуроры прибегают к уловке, когда ставят под сомнение свидетельства своего оппонента, оспаривая научную достоверность гипнотизма и правдивость такого рода восстановленной памяти: «Вспомнили вы это сами или только под гипнозом?» Это может привести к вызову в качестве свидетеля эксперта для дачи комплексных показаний, чего можно и чего нельзя достичь при помощи гипноза, и цитирования списка предшествующих прецедентов, что, конечно, изрядно запутывает дело.

В Штатах допустимость научных свидетельств в суде традиционно основывается на критерии «признанности внутри соответствующего научного сообщества» («Фрай против Соединенных Штатов», 1923). По моему мнению (и по мнению многих людей, более сведущих в этом вопросе, чем я), это и по сей день должно оставаться руководящим положением. При наличии необходимой предосторожности, как это было подчеркнуто выше, нет никаких веских причин исключать полученные под гипнозом свидетельские показания. «Соответствующее научное сообщество» — психотерапевты и психологи — знают об ограничениях гипноза и смогут их учесть.

Судебные постановления в случаях с Небом и с Пит предполагали абсолютную точность восстановленных под гипнозом воспоминаний, и не раз авторы работ по судебному гипнозу говорили, что в этом-то и заключается смысл извлечения показаний под гипнозом. Однако есть серьезные поводы для сомнений. Во-первых, встает общий вопрос, так ли уж точны наши воспоминания, как это нам кажется? Во-вторых, неужели самозащита и самообман настолько хорошо преодолеваются гипнозом, что он превращается в истину последней инстанции? И, в-третьих, нет ли здесь возможности конфабуляции?

Многочисленные тесты показывают: что бы мы там ни думали о надежности наших воспоминаний, на самом деле они не таковы. Студенты одного из американских университетов были подвергнуты опросу 29 января 1986 года, через день после того, как взорвался космический корабль «Челленджер»; и тот же самый вопрос — «Как они восприняли эту новость?» — был повторен через три года. Только трое из сорока четырех студентов дали те же самые ответы, в то время как одиннадцать— ровно четверть — показали ноль совпадений, в том смысле, что их ответы в 1989 году во всех отношениях отличались от ответов 1986 года. Однако многие студенты сообщали, что они уверены в точности своих воспоминаний. Эта-то уверенность и представляет опасность гипнотически восстановленной памяти, так как такая чрезмерная уверенность, с которой свидетель выступает в суде, действует слишком убедительно. Есть хорошие экспериментальные данные, показывающие, что под гипнозом, как и во сне, и в ИСС, мы очень склонны воспринимать реальность субъективных переживаний без всякой критической оценки. Другими словами, доверяя восстановленной памяти, мы можем стать жертвой ошибки. В спектакле «Gigi» известная всем песня «I Remember It Well» остроумно показывает, как два человека могут иметь совершенно разные воспоминания об одном и том же событии.