– Этими качествами вы, Сергей Юльевич, обладаете в полной мере, – с улыбкой проговорил император.

– Не сочтите за лесть, ваше величество, но без вашей поддержки реформы не могли быть проведены.

– Я обязан поддерживать все то, что ведет к усилению государства, росту благосостояния народа, обеспечению безопасности державы, вверенной мне Господом.

– Абсолютно верно. Законов можно издать сотни, тысячи, но они не будут выполняться. Нам необходимы только те из них, которые реально способствуют достижению конкретных целей, понятные обществу независимо от того, как они воспринимаются отдельными лицами или определенными кругами. Правительство обязано работать на всю страну, а не на отдельно взятый класс. Что мы видим сейчас в промышленности? Один завод действует превосходно, производит качественную, конкурентоспособную продукцию. На нем и порядок, и трудовая дисциплина, и зарплата хорошая. Акционеры получают приличные дивиденды. А другой завод представляет собой не пойми что. Цеха грязные, оборудование старое, рабочие недовольны, профессиональных специалистов нет. Но владельцы умудряются получать прибыль.

– Но как подобное возможно, Сергей Юльевич? Нет дохода, – нет дивидендов.

– Ну, доходы, скажем, есть, только распределяются они не так, как должны. Идут на выплату дивидендов. О приведении в порядок цехов, переоснащении производства, улучшении условий работы владельцы предприятия и думать не желают. Живут по принципу: «После меня хоть потоп». Этим они не только наносят экономический вред стране, но и играют на стороне оппозиционно настроенных кругов. Пример тому – те же стачки.

– Но государство не может вмешиваться в частную жизнь и деятельность.

– Однако, ваше величество, мы пошли на установление винной монополии, в итоге выиграли. Я считаю, что государство должно контролировать весь экономический сектор. Промышленность, сельское хозяйство, финансовые учреждения. Если оно признает деятельность отдельно взятых предприятий неэффективной, то должно забрать их путем выкупа акций по той цене, что соответствует реальной стоимости.

– Значит, вы предлагаете лишать нерадивых хозяев их собственности?

– Не лишать, ваше величество, а выкупать, прежде предоставив время, а при необходимости и кредиты для улучшения ситуации. Справятся – пусть и дальше владеют предприятиями, приносящими пользу акционерам, наемным рабочим и государству. Даже с политической точки зрения это оправдано.

– Что ж, подумаем, посмотрим. Вы подготовьте свои соображения по данному вопросу.

– Подготовлю, ваше величество.

– Не смею больше вас задерживать. До свидания. Успехов вам!

– До свидания, ваше величество.

Проводив министра финансов, Николай задумался. Он вспомнил, как тяжело далось ему принятие решения о денежной реформе. Большинство членов Государственного совета выступало против этого нововведения.

А что будет, если попытаться установить государственный контроль над предприятиями? Никакой оппозиции не потребуется, нерадивые владельцы заводов, фабрик, мануфактур сами поднимут рабочих на забастовки. Нет. Достаточно пока винной монополии и денежной реформы. Министр финансов, конечно, прав. Но не всегда, к сожалению, желаемое возможно.

В конце лета 1897 года Николай посетил Варшаву. Этому предшествовал ряд мер, свидетельствующих о желании царя смягчить ту вражду, которая господствовала в русско-польских отношениях после восстаний 1830–1831 и 1863 годов.

Государь приказал отменить особый налог с землевладельцев польского происхождения. Николай разрешил произвести сбор средств на памятник Адаму Мицкевичу и установить его в Варшаве. А ведь этот человек, один из величайших поэтов эпохи романтизма, был врагом России, видным деятелем польского национально-освободительного движения. Он активно боролся за государственный суверенитет Польши. Варшавским генерал-губернатором в 1895 году вместо графа Шувалова был назначен князь Александр Константинович Имеретинский, куда более мягкий по характеру. В учебных заведениях было отменено обязательное посещение православных богослужений представителями иных вероисповеданий.

Свою роль сыграл и франко-русский союз. Поляки категорически придерживались ориентации на Францию.

Императорская чета прибыла в Варшаву 19 августа. Местное население встретило Николая так, как никакого другого русского монарха. Торжественно, с флагами, иллюминацией, шпалерами войск, при стечении большинства населения во главе с местной аристократией.

Польская газета писала по этому поводу: «Мы прошли через тяжелую школу и пришли к выводу, что можно быть хорошим поляком, оставаясь лояльным гражданином Русского государства… В нашем энтузиазме нет никаких иллюзий, никаких излишних надежд, ни мечтаний».

В стане же российской оппозиции, в кругах левой интеллигенции с недовольством упоминались варшавские торжества, неожиданные для многих.

Государь пробыл в Варшаве четыре дня. Он принимал представителей польского общества, благодарил население за теплую встречу и выражал дружественные чувства.

В своем рескрипте князю Имеретинскому Николай написал: «Мои заботы о благе польского населения – наравне со всеми верноподданными державы русской в неразрывном государственном единении».

Этим российский император показывал, что, смягчая репрессивную политику, меняя тон в отношениях с поляками, он не допускал никаких перемен по существу. Как и его отец, Николай стоял за сосредоточение власти в центре, против обособления отдельных частей империи.

В январе 1897 года новым министром иностранных дел был назначен граф Михаил Николаевич Муравьев, бывший российский посланник в Копенгагене. Как и Лобанов-Ростовский, он считал, что центр тяжести внешней политики России следует перенести на Дальний Восток, предполагал развивать русскую экспансию в Корее. Позже по поручению императора Муравьев выступил с предложением о созыве международной конференции по разоружению.

Весной 1897 года с ответным визитом в Санкт-Петербург приехал император Франц-Иосиф. Между Австро-Венгрией и Россией было заключено соглашение, на десятилетие определявшее ход событий на Ближнем Востоке. Интересы этих держав на Балканах сталкивались неоднократно, и примирить их было трудно. Однако в ходе переговоров почва для временного соглашения все же нашлась к великой тревоге Англии. Убедившись в том, что Россия не намерена захватывать Босфор, Австро-Венгрия подписала соглашение. Австро-русское сотрудничество сразу же сыграло значительную роль в деле безболезненного прекращения греко-турецкой войны.

В конце июля в Россию приехал кайзер. Николай встретил его в Кронштадте. В Петергофе по случаю визита высокого гостя была устроена иллюминация. В Красном Селе Вильгельм Второй присутствовал на военном смотре. Там же состоялось пожалование кайзера в адмиралы российского флота.

Германский монарх, опираясь на добрые личные отношения с Николаем, еще не оставлял надежды оказать на него политическое влияние. В Петергофе Вильгельм поднял вопрос о предоставлении Германии корабельной стоянки и угольной станции в Китае, а именно в бухте Киао-Чао. По соглашению с китайским правительством русские суда имели право зимовать там.