Во-первых, если по сравнению с предыдущими столетиями в ХХ в. было, несомненно, больше насильственных смертей, то в нем и людей было больше. В 1950 г. население Земли составляло 2,5 млрд человек — это примерно в 2,5 раза больше, чем в 1800 г., в 4,5 раза больше, чем в 1600-м, в 7 раз больше, чем в 1300-м и в 15 в раз больше, чем в 1 г. н. э. Поэтому, чтобы сравнить, например, кровопролитность войн XVII и XX вв., число погибших в 1600 г. нужно умножить на 4,5[493].

Вторая причина — историческая близорукость: чем ближе к нам во времени какой-либо исторический эпизод, тем больше деталей мы можем разглядеть. Историческая близорукость может влиять и на общественное мнение, и на выводы профессиональных историков. Когнитивные психологи Амос Тверски и Даниэль Канеман показали, что люди интуитивно оценивают сравнительную частоту явлений сквозь призму так называемой эвристики доступности: чем легче вспомнить примеры явления, тем более вероятным оно кажется[494]. Люди, например, переоценивают вероятность бедствий, о которых кричат газетные заголовки, — авиакатастроф, нападений акул и террористических атак — и недооценивают вероятность опасностей, о которых никто не пишет, вроде ударов током, падений и утоплений[495]. Рассуждая об интенсивности убийств в разные века, любой, не владеющий цифрами, склонен переоценивать те конфликты, которые ближе к нему во времени, лучше изучены или о которых чаще говорят. Исследуя историческую память, я попросил сотню пользователей интернета назвать за пять минут как можно больше известных им войн. Чаще всего в ответах фигурировали две мировые войны, войны, в которых участвовали США и недавние войны. Хотя больше всего войн, как мы увидим, случилось в более отдаленном прошлом, люди лучше помнят те, что велись недавно.

Делая поправку на эвристику доступности и резкий рост населения Земли в XX в., углубляясь в исторические книги и масштабируя уровень смертей в соответствии с числом жителей в конкретный период, мы обнаруживаем огромное количество войн и кровопролитий, которые могут дать фору чудовищным преступлениям ХХ столетия. Таблица ниже воспроизводит список, составленный Мэттью Уайтом и озаглавленный «Двадцать (или около того) наихудших (вероятно) вещей, которые люди устраивали друг другу»[496]. Количество жертв здесь взято как мода или медианное значение чисел, приводимых в большинстве исторических работ и энциклопедий. Учитываются не только прямые военные потери, но и гибель гражданского населения от голода и болезней, значительно превышающая показатели боевых потерь, что верно и для давних, и для недавних событий. Я добавил колонку, в которой показано, каким было бы число жертв, если бы численность человечества в названный период была такой же, как в середине XX в., и еще одну, с соответственно уточненным рейтингом.

Прежде всего спрошу: о всех ли этих войнах вы слышали раньше? (Я — нет.) И еще — знаете ли вы, что Первой мировой войне предшествовали пять войн и четыре резни с бóльшим количеством жертв? Я подозреваю, что многие читатели с удивлением обнаружат, что из 21 самого (известного нам) смертоносного события, которые устраивали люди, 14 случились до XX столетия. И это если считать в абсолютных цифрах. Если же считать в процентах к размеру популяции, то лишь одна из катастроф XX в. попадает в первую десятку. Самым же смертоносным катаклизмом всех времен и народов был мятеж Ань Лушаня вместе с последовавшей за ним восьмилетней гражданской войной, случившиеся в Китае во времена династии Тан. Согласно переписи населения, тогда погибло две трети жителей Китая — шестая часть населения Земли[497].

Конечно, не все цифры можно принимать на веру. Одни необъективны и возлагают вину за все смерти от голода или эпидемий на одну какую-нибудь войну, восстание или тиранию. А другие дошли до нас из культур, незнакомых с современными техниками вычисления и ведения записей. В то же время повествовательная история подтверждает, что ранние цивилизации умели убивать с размахом. Технологическая отсталость им не мешала, да мы и сами знаем на примере Руанды и Камбоджи, что огромное количество людей можно убить с помощью таких примитивных средств, как мачете и голод. К тому же в отдаленном прошлом средства убийства не были такими уж отсталыми, поскольку во все века в производстве оружия применяются самые передовые технологии своего времени. Военный историк Джон Киган отмечает, что в середине II тысячелетия до н. э. армии кочевников заливали кровью подвергшиеся их нападению цивилизации с помощью новой техники — колесниц. «Описывая круги на расстоянии 100 или 200 ярдов от толпы не защищенных доспехами пеших воинов, экипаж колесницы — один управляет, другой стреляет — мог убивать по шесть человек в минуту. За десять минут десять колесниц были способны уничтожить 500 человек и больше — число, для маленьких армий того времени сравнимое с военными потерями в битве на Сомме»[498].

Степные кочевые орды — скифы, гунны, монголы, тюрки, мадьяры, татары, моголы и маньчжуры — тоже работали над эффективностью убийств. На протяжении 2000 лет кочевники использовали искусно сделанные композитные луки (склеенные из трех слоев дерева и кости и обмотанные сухожилиями), что увеличивало количество жертв вторжений и набегов до колоссальных цифр. Эти племена несут ответственность за номера 3, 5, 11 и 15 в приведенном выше списке: все четыре номера попали в первую шестерку по числу жертв, вычисленных в соответствии с размером популяции. Вторжение монголов на земли мусульман в XIII в. вылилось в гибель 1,3 млн человек только в городе Мерв и еще 800 000 в Багдаде. Исследователь монголов — английский историк Дж. Дж. Саундерс — пишет: