– Хорошо, – быстро отвечает она. И обращается ко мне: – Только не сердись.

– С чего мне сердиться? – сощурившись, удивляюсь я.

Элла отстраняется, чтобы получше меня рассмотреть. Ее глаза такие яркие, прекрасные. И крайне озабоченные.

– Это Кенджи.

Еле сдерживаю порыв гнева, столь сильный, что вполне возможен инсульт. У меня кружится голова.

– Что он здесь забыл? – умудряюсь выдавить я. – Как, черт возьми, он узнал, где нас найти?

Элла закусывает губу.

– Мы взяли с собой Амира и Оливье.

– Ясно.

Ну, конечно. Мы взяли дополнительную охрану, а значит, наша прогулка отмечена в общественном бюллетене службы безопасности. Элла кивает, подтверждая мою мысль.

– Он разыскал меня перед самым отъездом. Переживал, хотел узнать, почему мы возвращаемся в старые регулируемые земли.

Пытаюсь что-то сказать, вслух поразиться неспособности Кенджи делать простые выводы, несмотря на обилие явных подсказок… но Элла поднимает палец.

– Я рассказала, – признается она, – что мы искали новые костюмы, и напомнила, что пока эти центры снабжения – единственное, где можно найти еду, одежду и… – Она делает неопределенный жест, хмурится, – все, что надо. Не важно. Он сказал, что попытается нас здесь найти. Сказал, что хочет помочь.

Я делаю удивленные глаза. Чувствую, грядет еще один удар.

– Он сказал, что хочет помочь?

Она кивает.

– Поразительно. – У меня заходили желваки. – И смешно одновременно, ведь он уже так сильно помог… вот прошлой ночью так старался, так старался, что испортил мне пиджак, а тебе платье. И теперь нам приходится покупать одежду в обычном… – я оглядываюсь, обвожу все вокруг рукой, – магазине, причем ровно в день нашего бракосочетания.

– Аарон, – шепчет она. И снова подходит на шаг ближе. Кладет мне руку на грудь. – Он очень переживает.

– А ты? – спрашиваю я, изучая ее лицо, ее чувства. – Разве ты не переживаешь? Алия с Уинстоном расстарались, создали такую красоту специально для тебя…

– Мне все равно, – пожимает она плечами. – Всего лишь платье.

– Твое свадебное платье. – Голос меня подводит.

Она вздыхает. Поворачивается и расстегивает огромный портплед, висящий на крючке у нее над головой.

– Ты не должен видеть. – С этими словами она вытаскивает метры тюля из сумки. – Мне кажется, для тебя это значит больше, чем для меня, поэтому… – Она поворачивается ко мне, улыбаясь. – Я разрешу тебе помочь выбрать то, что на мне будет сегодня ночью.

Вспомнив об этом, я почти издаю стон.

Ночная свадьба. Кто, черт возьми, женится по ночам? Несчастные бедолаги. Неудачники. Хотя мы, я полагаю, пополнили их стройные ряды.

Вместо того чтобы перенести весь праздник, мы лишь сдвинули его на несколько часов, чтобы купить новую одежду. Ну ладно, у меня костюм есть. К тому же не столь он и важен.

А вот ее платье… Кенджи испортил ее платье за ночь до нашей свадьбы. Чудовище.

Я его прибью.

– Нельзя, – произносит Элла, продолжая вытаскивать из сумки метры ткани.

– По-моему, вслух я ничего такого не говорил.

– Не говорил, – признается она, – зато подумал. И очень искренне. Его нельзя убивать. Ни сейчас, ни потом.

Я тяжело вздыхаю.

Она все еще пытается достать платье на свет божий.

– Прости, любовь моя, но если все это… – Я киваю на портплед, в котором взорвался тюль, – для одного платья, боюсь, я уже знаю свой ответ.

Она прекращает тянуть ткань. И поворачивается с широко раскрытыми глазами.

– Тебе не нравится? Ты же еще не видел!

– Я видел достаточно, чтобы понять: что бы это ни было, это точно не платье. Тут какие-то слои полиэстера, сшитые случайным образом. – Я разминаю ткань меж пальцев. – А в этом магазине не найдется шелка? Может, стоит обратиться к швее?

– Здесь нет швеи.

– Но ведь это магазин одежды, – говорю я, выворачиваю наизнанку корсаж и хмурюсь при виде строчек. – Здесь точно должна быть швея. Не суперпрофи, конечно…

– Эти платья пошили на фабрике, – отвечает Элла. – В основном на станках.

Я выпрямляюсь.

– Знаешь, у большинства людей обычно нет личных портных, готовых прибежать по первому зову, – говорит она с улыбкой на губах. – Нам приходилось покупать уже готовую одежду. Сшитую заранее. Ужасного кроя.

– Да, – выдавливаю я, чувствуя себя дураком. – Конечно. Прости меня. Очень милое платье. Наверное, надо подождать, пока ты его примеришь. Я поспешил с выводом.

По какой-то причине такой ответ только усугубляет ситуацию.

Застонав, она бросает на меня взгляд человека, потерпевшего полный крах, и пытается уместиться в крохотном кресле.

У меня падает сердце.

– Оно и правда ужасно. – Опустив голову, Элла закрывает лицо руками.

В дверь снова застучали.

– Сэр? Тот джентльмен, похоже, очень сильно хочет…

– Никакой он не джентльмен, – резко отвечаю я. – Пусть подождет.

Секундное колебание, а потом следует тихий ответ:

– Конечно, сэр.

– Аарон.

Мне не нужно смотреть ей в глаза, я и так понимаю, что моя грубость ей не понравилась. Владельцы центра специально закрыли весь магазин и были к нам невыносимо добры. Я веду себя ужасно, знаю. Однако ничего не могу с этим поделать.

– Аарон.

– Сегодня день нашей свадьбы. – Я не в силах поднять взгляд. – Кенджи испортил нам праздник. Испортил нам свадьбу.

Элла вподнимается. Чувствую, ее отчаяние тает. Изменяется. Ерзает, натыкаясь на уныние, счастье, надежду, страх и наконец…

Смирение.

Одно из самых неподобающих чувств в радостный, как предполагается, день. Смирение хуже отчаяния. Намного хуже.

Мой гнев крепнет.

– Ничего он не испортил, – в конце концов возражает она. – У нас еще все получится.

– Ты права. – Я заключаю ее в объятия. – Конечно, ты права. Мелочи не имеют значения.

– Но это же моя свадьба, – напоминает она. – А надеть мне нечего.

– Точно. – Я целую ее в макушку. – Я его прибью.

Внезапно кто-то начинает барабанить в дверь. Напрягаюсь, потом разворачиваюсь кругом.

– Эй, ребята? – Снова стук. – Знаю, вы на меня сильно злитесь, но, клянусь, у меня хорошие новости. Я все улажу. Я хочу загладить свою вину.

У меня почти слетает с языка язвительный ответ, однако Элла тянет меня за руку, одним движением заставляя промолчать. Она смотрит на меня, и в ее глазах читается: