Пусть с мостика прожекторами всю верхнюю палубу осветят, и чтобы ни единого человека, кроме тебя, на ней не было! Вот переводчика тебе отдать никак не могу.

– Да в пределах десятка-другого слов я и сам объяснюсь: все-таки недавно в академии учил. Разберемся!

– Ты, Коля, пожестче с ними, ультимативно. Давай еще так сделаем: после каждой своей связи добавляй тактический номер любой нашей ПЛ, которую мы оба знаем. Если я этого не услышу, то пойму, что тебя под контроль взяли. Вдруг у них кто-то по-русски сечет хоть немного и сможет проконтролировать. Возьми еще этот спецназовский переговорник, с палубы со мной свяжешься, если получится. И без всякого ненужного геройства: надавили на тебя – соглашайся со всем, мы отсюда разберемся, будь уверен!

– Да я, Серега, и не сомневаюсь!

– Тогда… – Сергей нажал клавишу вызова. – Капитан, у нас одно маленькое и не обременительное для вас условие: один из нас будет с этого момента постоянно присутствовать вместе с вами на центральном посту и на мостике. Это поможет на месте предотвратить всякие нежелательные эксцессы и, вообще, лучше понимать друг друга. Учтите, это самый грамотный и довольно высокопоставленный офицер нашего Флота: главный механик дивизии подводных лодок стратегического назначения. – Должности Сергей раздавал с завидной щедростью. – Прошу все его пожелания исполнять незамедлительно и точно. Сейчас он выйдет к вам через санитарный шлюз реакторного отсека. Мы создадим там нормальное давление. Естественно, он не вооружен. Не забывайте, капитан, ваши люди у нас пока не испытывают какого-либо давления или насилия, лишь ограничена свобода передвижения всех девяти человек и старпома. Вы меня поняли?

– Да. – Капитану потребовалось секунд десять, чтобы осмыслить ситуацию и принять решение.

– Я рад нашему налаживающемуся сотрудничеству. – Сергей прервал связь и обратился к Корсунову: – Ну, очень не нравится мне их капитан! Ладно, Немо, давай без прощаний. Ты нам еще очень пригодишься на пути домой. Воронцов, помоги капитану второго ранга отшлюзоваться. Рахимов, а ты проверь наших пленников: что-то тихие они больно. Или дисциплинированные. Автомат возьми обязательно, он очень укрепляет эту самую дисциплину, нож на видное место нацепи, маску напяль. Еще и порычи пострашнее, попихайся.

Санитарный шлюз на входе из носового блока в реакторный отсек позволял не сравнивать давление внутри ПЛ, а открыв лишь один клапан, добиться безопасного выхода для людей. Предназначен он был, в основном, для аварийных ситуаций, связанных с повышенной радиоактивностью, или необходимостью ввода разведчиков обстановки в аварийный реакторный отсек. Им сейчас и воспользовался Корсунов. Времени для перехода много не требуется, поэтому уже через пять минут Редин начал нетерпеливо ерзать в кресле перед динамиком связи и нервно барабанить пальцами по панели пульта. Еще через пять минут, когда Сергей совсем уж был готов сам вызвать на связь американцев, замигала лампочка на пульте, и включился динамик. Некоторое время раздавались лишь потрескивание и фоновые шумы, а затем послышалась русская речь. Немо вышел на связь:

– Это Корсунов. Как меня слышите? – Слова Николай произносил медленно, фразы были короткими, рублеными, хотя сам голос не выдавал волнения. – Я нахожусь на центральном посту. Все в порядке. Приступаем к поиску наших людей. Конец.

Оп-па! Приехали!! Так, еще маленькая проверочка:

– Слышу тебя хорошо, подтверди начало поиска!

– Начало поиска подтверждаю. Конец.

Все. Дважды подчеркнуто без контрольного номера в конце фразы. Вот она откуда, задержечка-то! Что, сволочь американская, поиграться со мной решил?! Сейчас…

* * *

На исходе седьмой минуты телефон коротко звякнул. Кулебяка, не торопясь, поднял трубку.

– Федор Генрихович, ваши тревоги вполне обоснованны. Безусловно, мы организуем поиск, а если понадобится, и спасение экипажа. Силы будут привлечены вполне адекватные. Уже отданы соответствующие распоряжения, и от Флота на рассвете начнет работать спасательная группа, оснащенная всем необходимым оборудованием. Кроме того, привлечена поисково-спасательная авиация, базирующаяся в Сафонове. Ну, вы понимаете, что название «всепогодный самолет-разведчик» хорошо выглядит только на бумаге, а на деле опять же с рассветом и ожидаемым улучшением метеоусловий, такая группа приступит к облетам. Думаю, что все разрешится в ближайшие часы. Вы также должны понять, что привлекать к поискам какое-то исключительное внимание мы не имеем права. В наших же интересах сохранить видимость незаинтересованности.

Кроме того, хочу довести до вас конфиденциальную информацию, не подлежащую широкой огласке. Вам, вероятно, уже известен случай самоубийства заместителя начальника Технического управления Северного флота?

– Да, капитан первого ранга Любимцев…

– Именно он курировал все флотские работы, связанные с радиоактивными отходами и непосредственно контактировал по этим вопросам с Минатомом и Центральной инспекцией по ядерной безопасности. И еще кое с кем контактировал. Нам удалось установить его связь с резидентом ФСБ по Мурманской области. Это внезапное самоубийство оборвало большинство нитей, тянущихся сюда, в Москву.

– А это действительно самоубийство?

– Да, в этом сомнений нет. Но почти одновременно с этим ФСБ отозвало своего резидента и сейчас производит некоторую зачистку внутри своей организации, делая упор на ее военное крыло.

– Это серьезно.

– Куда уж… Это – звенья одной цепи. Они начали рваться по причинам, о которых мы пока можем только догадываться. Существует ли прямая зависимость между отсутствием связи со спецсудном и наблюдаемыми нами событиями здесь, на берегу? Боюсь, что пока у нас нет однозначного ответа. Для нас с вами очень актуальна сейчас поговорка «Утро вечера мудренее». Не будем торопиться с выводами, Федор Генрихович.

В телефонной трубке опять поселилась космическая тишина. Адмирал дунул в эту тишину, проговорил безответное «до свидания», подумал еще секунду и присовокупил от всей своей космической души: «И хрен с тобой!»

* * *

Сергей готов был немедленно дать команду на разрушение реактора. Дикая злость охватила его. Подлец и дурак, капитан долбаный! Сейчас… Нет! Взять себя в руки! Если мы начнем жечь реактор, придется идти до конца. Просто пугать больше нельзя: перестанут верить, осмелеют и обнаглеют. Но люди-то еще в море! Полсотни душ! Не имеет он права обрекать их на смерть.

– Сам идиот! – В запале Сергей резко двинул раненой рукой, отчего тут же взвыл и выматерился сквозь зубы, – никак ведь не ожидал, что они такую глупость сделают с Николаем прямо на выходе. Даже не продумал ответных действий. Ждал какого-то подвоха, но позже. И нас ведь за форменных идиотов держат! Неужели, по себе судят? А ответ должен быть мгновенным и впечатляющим, чтобы навсегда отбил охоту…

– Рахимов! – Сергей орал, что было мочи, – ну-ка, немедленно тащи сюда старпома. Не церемонься абсолютно! Остальных намертво запри.

– Эдик, переводи с душой, с выражениями и с русскими матюками. И помни: мы должны быть действительно страшны! Строй зверские рожи,