поднимается на локтях и первое, что видит – две лихорадочно вскочившие голые фигуры.

Все, как он и думал.

Но в следующую секунду его мир начинает медленно, но верно рассыпаться на мелкие осколки. Уже дважды за второй день.

Голый парень – это не какой-то незнакомый кретин, который сейчас голым побежит через кучи улиц домой.

Это Нейт.

Нейт Райтсон.

Его дочь, его Нара – трахается с Райтсоном.

Та, которая, как Питер полагал, единственная осталась прикрывать его тыл – на деле же все это время подавала те самые патроны врагам, которыми они в него стреляли.

У него никогда не была союзников.

Он всегда был в кругу предателей.

Всегда совершенно один.

И умрет один.

Но тут Питер, с трудом поднявшись с выбитой двери, яростно сверкает глазами. Его кулаки сжимаются до побеления костяшек.

Его пьяный рассудок начинает медленно застилать пелена безумия. И чем дольше он смотрит на этих голых ублюдков – тем скорее разрастается его неудержимая ярость, копившаяся на этого мальчишку с самого вчерашнего вечера, когда Питер обрел смертный приговор именно из-за его стукачества.

Ну уж нет.

Он всегда был один.

Родители в школе контролировали каждый его шаг, потому он не мог научиться общаться с девчонками. Из-за чего потом девушки в вузе ему не давали. После друзья отвернулись, едва его интересы сместились с баров на подкинутую ему дочь. Потом собственная жена использовала его, как маскарадного клоуна.

Чертов пасынок обрек его на смерть.

А теперь выясняется, что этот ублюдок еще и забрал последнее, что было у Питера. Его последнюю союзницу.

Его дочь.

Да, он всегда был один.

Его предавали все и всегда.

Но умрет он точно не в одиночестве.

Глава 36

Мама, на удивление, реагирует даже быстрее меня. Не тратя времени на то, чтобы вытереть масляные руки хотя бы о сарафан – она кидается в коридорчик. Прямо туда, откуда доносятся животные крики.

Я же хватаю мясницкий нож со стола. Тот самый, с который вокруг птицы орудовала мама, пока не отложила его и не начала откровенничать со мной.

Я не знаю зачем.

Возможно, он и не понадобится. Возможно, Нейт просто не рассчитал скорость и врубился коленом в угол, когда выходил из туалета. Возможно, задел еще и мимо проходящую Нару, и Питера.. поэтому они орут все вместе.

Но что-то мне подсказывает – что там происходит что-то более жуткое.

В тот самый момент, когда я с ножом вылетаю в коридор – мама кидается на Питера.

Мама, которая всегда была смиренна пред ним и максимум могла кричать со стороны – опрометью кидается на него, визжа на ходу:

– НЕ СМЕЙ ЕГО ТРОГАТЬ! Убери руки!!

В какой-то момент я даже решаю, что наш разговор пробудил в маме какой-то давно заснувший (года эдак три назад) материнский инстинкт.

Но потом вижу всех остальных.

Мой младший брат – почему-то совершенно голый – валяется на полу. Его голова вся в крови – как и угол двери, в которую она упирается. Он либо упал на нее, либо кто-то его в нее кинул.

Рядом стоит отчим и со всей дури пинает его ногами, куда придется. Нара – тоже голая – яростно хватает его за руки, пытаясь остановить, но тщетно.

А в следующее мгновение, наконец, мамины (еще сохранившиеся и не обгрызенные на восьми пальцах) ногти вонзаются в спину Питера. Нара, увидев это, начинает с еще большим остервенением кидаться на отца.

В какой-то момент мне кажется, что сейчас тот, пьяный, просто упадет на пол и этот кошмар, чем бы он ни был, закончится.

Но Питеру хватает одного направленного удара кулаком, чтобы мама отлетела к стене. Тут же, судорожно пытаясь подняться, она вновь вопит:

– Убери от него руки!

– ОН ТРАХАЕТ МОЮ ДОЧЬ! – орет Питер, продолжая остервенело пинать Нейта, отмахнувшись от Нары с еще большей легкостью, чем от мамы – он забрал последнее, что у меня было! Он забрал мою жизнь, потом ее! Этот ублюдок забрал у меня ВСЁ! Теперь моя очередь забирать!

Очередной пинок сворачивает тело Нейта под каким-то неестественным углом:

– И я заберу его с собой! Прямиком к дьяволу на колени!

Замахнувшись ножом, я бегу на него, но не успеваю и по касательной задеть лезвием его руку, как он хватает меня за горло и, точно какой-то халк, поднимает в воздухе.

Кислорода начинает не хватать.

Судорожно дергаю ногами, вцепившись в его руку.

Я знала, что в раскаченном теле Питера таится огромная сила, но не подозревала, что он может использовать ее, будучи в хламину.

Он что-то говорит. Он орет мне что-то, но я не могу разобрать.

Его лицо начинает распадаться на тысячу маленьких черных точек и, когда кажется, что они сейчас соединяться в одну большую черноту – он отшвыривает меня.

Моя голова взрывается изнутри.

Видимо, я ударилась обо что-то головой.

Пытаюсь открыть глаза, но не могу.

Слышу крики.

Слышу ор Питера:

– Тебе ведь надоело это терпеть щенок, да? А трахать мою дочь тебе не надоело?!!

Наконец, веки с трудом поддаются.

Я вижу все снизу вверх – и лишь Нейта, валяющегося на полу, вижу на одном уровне с собой.

– Я убью тебя, ублюдок! Я заберу тебя с собой так же, как ты собирался забрать с собой все моё!!

Вот мама подбирает нож, который я уронила, когда Питер схватил меня за горло и поднял на землей.

Я не увидела, как она встала.

Видимо, это было как раз, когда я погрузилась во тьму.

Вот она кидается на него, всаживает с криком нож в плечо..

А в следующую секунду он с яростью швыряет ее в сторону, словно какую-то легкую игрушку.

Я жду, что он начнет истекать кровью.

Но вместо этого Питер с криком начинает вытаскивать за рукоять нож из своего плеча.

Ну конечно.

Сколько я слышала историй, что пьяный, упав с огромной высоты, оставался без единой сломанной косточки, когда трезвые сразу же умирали.

Сколько слышала, что пьяные наименее уязвимы.

Я не верила в это.

Никогда.

Но сейчас я вижу Питера, что почти вытащил нож из своего плеча без всяких обезболивающих и сторонней помощи, а ведь это должно быть дико больно!

Теперь я верю.

А еще я верю, что он действительно собирается убить моего младшего брата.

Мои конечности, наконец-то, начинает меня слушаться. Я быстро сгибаю ноги в коленях, опираюсь руками о стену, пытаюсь встать.. Я слышу крик Нары, но не могу