Ну, тоже не беда.

Зайдя к себе в комнату, закрываю дверь. Не знаю, как долго продлится готовка и останется ли потом какое-то время на утрамбовку всех мелочей до папиного приезда – потому сразу кидаю в портфель все остальные школьные шмотки. Все ненужные обгрызенные карандаши, не пишущие ручки и наполовину поломанные точилки в форме Спанч Боба.

Оглядываю комнату.

Ну, кажется все. После того, как запихаю джинсы и футболку, что на мне, в чемодан у стены с остальными собранными вещами – останутся только домашние шорты и майка, которые я надену сейчас.

В принципе, мы будем на машине. Так что можно будет поехать прямо в них, чтобы не выворачивать опять пол чемодана в поисках нужных вещей.

Эти шорты и майка вполне приличные.

Без грязных пятен и огромных дырках в неудобных местах.

– Я пошла – говорю Кевину, переделывая хвост – после поднимусь уже последний раз. Чисто за шмотками. Все-таки переезжаем – улыбаюсь – так что ты облажался.

Он ничего не отвечает.

Доделав хвост, хмурюсь:

– Эй, слышишь меня?

Ничего.

Подхожу к зеркалу и дышу на него, делая запотевание. Жду, что он как-то отреагирует если не вслух, то хотя бы на зеркале – но так ничего и не дожидаюсь.

Запотевание пропадает, так и не послужив никому писчей доской.

Поняв в итоге, в чем дело, самодовольно улыбаюсь:

– Эй, вообще-то свои поражения надо принимать достойно! А не в молчанку играть.

Но вновь ничего.

Показываю в зеркало собственному отражению язык:

– Если бы у тебя были ноги, уверена, ты бы сейчас топотал ими в истерике, да, Кевин?

Наконец, мне перестает быть весело.

Если это не шутка, и Кевин впрямь решил обидеться только потому, что его собственное «пророчество» не сбылось – то значит, я совсем не знаю своего друга.

Мой Кевин никогда не занимался такой ерундой дольше минуты.

Жму плечами:

– Как хочешь. Надеюсь, к переезду ты придешь в себя.

И, оставив мобильник вместе с остальными вещами в комнате – бодро спускаюсь вниз.

* * * * *

Слышу, как шелестят пакеты, и кричу:

– Ма, я уже бегу! Предлагаю начать с эгг-нога, чтобы..

Но замолкаю на полуслове, когда вижу Питера. Мамы все еще нет в доме, а это Питер. Питер, который еле держится на ногах, но помогает заносить пакеты.

Выглядит он паршиво.

Я помню, чем закончился наш вчерашний разговор и опасаюсь, как бы он не возобновился.

Но тот, увидев меня, лишь отрешенно кивает:

– Да, хорошая идея. Надо начать с эгг-нога. А то башка трещит. Могу помочь – взгляд на меня.

Но в отличии от мамы – не выжидающий или какой-то испытующий. Нет, просто сонный пьяный взгляд.

– Не, спасибо – растерянно отмахиваюсь – мы успеем сами. Позовем, как будет готово.

– Да уж, давайте. Поторопитесь там с этим.. эгг-ногом.

И уходит в гостиную, шаркая ногами, совсем как Нейт утром.

Странно, с чего он такой дружелюбный? Или просто с утра забыл, все что вчера наговорил? Про помойное ведро и двуличную суку? Наверное, забыл. А может, просто делает вид, так как боится, что я настучу папе.

Ладно, неважно.

Главное, что никаких стычек.

Едва он плюхается на диван и я слышу шипение очередной открывающейся банки пива, как в дом заходит мама. Все еще сюрреалистичная улыбка на губах, ноги путаются в складках платья. Она скидывает один кроссовок о другой, а клатч в непривычной ей манере кладет на обувнушку.

– Ма, я.. – неуверенно бормочу, переминая пальцы на руках – может, начнем с эгг-ногга? Питер сказал, что.. был бы рад.

Глаза мамы загораются возбуждением:

– Ты уже поговорила с Питером? Отлично! Что ж, может он нам тогда и поможет его приготовить, раз такой командир? – лукавый смешок и подмигивание.

Натужно улыбаюсь:

– Эм.. он решил.. лучше подождать. Кажется, пошел пить пиво в гостиную.

Отвечаю нарочно на полтона тише, чтобы отчим не услышал. Мало ли, как скачет настроение у пьяных и похмельных?

– Ну ладно – плечи мамы немного поникают, однако общий вид не меняется – что ж, тогда ты пока достань нужные продукты, а я быстро переоденусь и присоединюсь.

– Ага.

Подхожу к холодильнику и делаю ревизию. Так, молоко есть, яйца есть, сахар.. нету.. ладно, пофиг, подойдет и сахарозаменитель.

В итоге, обнаруживаю все, что надо для приготовления эгг-нога.

Кроме блендера.

Черт.

Блендер. Как мне взбить яйца с сахаром и молоком? Венчиком?

– Конечно, милая – на мое удивление отвечает подошедшая мама, когда я максимально тактично сообщаю ей о нашей проблеме – знаешь, в моем детстве только так и делали.

Ну, наверное потому что тогда еще и блендеров-то не было, а не потому что их по ночам разбивали бухие мужья?

Однако, мне нужно ее разговорить, потому я напротив задаю кучу наводящих вопросов, максимально искренне интересуюсь тем, каким образом в ее детстве взбивали венчиком, и пока наш эгг-ног от стадии «взбития» доходит до «варки» – мама уже успевает рассказать кучу историй из своего детства и юности, а Питер раза три сходить в туалет.

Подозреваю, та банка пива была не второй и не последней.

Думаю, когда эгг-ног будет готов, отчиму уже до него не будет никакого дела.

Когда я переливаю готовую жидкость из чаши в кастрюлю и, поставив на слабый огонь, начинаю помешивать – мама достает из пакета с покупками индейку, после чего лезет в шкафчики за приправами:

– Приготовим ее по высшему разряду, да, дорогая? – лепечет она.

Я улыбаюсь в ответ, думая, как бы сейчас перейти на тему о папином секрете.

Мамины волосы, из-за вспотевшего от готовки лба, успели немного взмокнуть и склеиться у корней, потому уже не выглядят так роскошно. Ее домашний сарафанчик кое-где заляпался молоком, когда мама первые несколько движений венчиком делала слишком резко.

Она суетливо бегает вокруг индейки с ножом в руке, и пытается ее надрезать в нужных местах, чтобы нашпиговать яблоками.

Я, помешав эгг-ног сколько надо и, накрыв крышкой, убираю кастрюлю с огня. Пусть немного остынет и где-то через полчаса будет готов.

Подхожу к маме, тоже стараясь с максимальным участием как-нибудь подбочениться к индейке. Заводить разговоры у меня никогда не получалось (не только со сверстниками, но и вообще со всеми), так что моя попытка звучит крайне нелепо:

– А индейку в твоем детстве так же готовили или по-другому?

Однако, мама, кажется, этого даже не замечает. Суетливо делая все новые разрезы и запихивая в них нарезанных яблоки, она кивает:

– Конечно, милая. По тому же рецепту. Вернее, рецепты-то