раз всё довольно пресно и скучно — ни тебе прыжков в траншею, ни ползания по едва подмёрзшей, но грязной земле, ни перебежек под свист снарядов фашистской арты и близких разрывов. Наши работали и совсем рядом — этого не отнять, но в остальном скучно, братцы, скучно.

Но сначала о будничном и рутинном. Работали в привычном составе: Виктор Носов (Курск, десантник, отмороженный на всю голову), Александр Мишнев (Шебекино, тоже десантник, думающий и «секущий» каждую деталь), его личный «бусик» (боец ещё тот!) и ваш покорный слуга. Логистика отработана до минут, поэтому без задержек сразу же в 39-й госпиталь десантуры. Груз привычный: медикаменты, бельё, продукты и всякая всячина, собранные «Фондом неравнодушные», Виктором Носовым, Белгородским отделением СП России, Еленой Сафроновой (остродефицитные ИПП — индивидуальные перевязочные пакеты, тактические ножницы и кое-что ещё), Людмилой Сотниковой (Курск). Чеснок передал курянин Шклярик Константин — безвозмездно и целую тонну! Госпиталю досталось с горсточку — всего-то пару мешков: практически весь чеснок разошёлся по «окопным» подразделениям.

Пока разгружались, привезли «вагнеровцев» — чуть меньше полусотни. Мужики жизнью тёртые, желторотых нет, распоротая одежда обнажает бинты — грязные и окровавленные, а ещё вытатуированные купола, звёзды, кресты и прочую зэковскую «нательную роспись». Сидельцы, особая психология, особая поза, руки на коленях и на виду, лица темные и осунувшиеся — понятно, что не с Мальдив вернулись. Они ещё там, их тела еще рвут осколки и пули, их ещё глушат разрывы, они только приходят в себя, привыкая к тишине, а в глазах уже блеск. Нет обречённости, нет озлобленности, нет покорности судьбе — работяги, шахтеры, только что поднявшиеся на поверхность, усталые, но готовые вновь и вновь возвращаться обратно в шахту. Для них война — работа: опасная, неимоверно тяжелая, но ведь и жизнь была греховной, так что принимают её как искупление.

Встреча мимолётна, без здравствуй-прощай, взаимно настороженна и неулыбчива, прощупывающая, и всё же это была встреча доверия: мы были на одной войне, по одну сторону фронта, были равны перед Господом и лишь повезло одному привезти лекарства для другого. Но фортуна — дама капризная и панибратства не терпит.

6

После госпиталя рванули на полигон — там нас ждал Мансур Исмаилович Абдрахимов. Да-да, наш белгородец, лидер нашего Союза десантников. Он учил штурмовые группы перед отправлением на фронт — слаживание, взаимодействие, стрелковая подготовка, тактика полевая и штурмовых подразделений, минирование и разминирование, разведка и масса других специальностей и навыков, так необходимых в городском бою. Как всегда неунывающий, он шутил, подначивал, рассказывал, и казалось, что веселее занятия, чем с рассвета до темноты бегать, прыгать, ползать, стрелять, метать гранаты, на всём белом свете просто быть не может. И никто не знал, а он виду не подавал, что еле стоит, а тем более ходит, превозмогая боль в своей распухшей ноге багряно-лилового цвета. На все уговоры отправиться в госпиталь он только отшучивался, а когда досаждали — просто отмахивался.

Бесспорно, мужество и отвага наших солдат и офицеров достойны восхищения, но мужество и терпение гвардии подполковника ВДВ Мансура Абдрахимова, стоически переносившего боль и не уходящего с полигона, равноценно мужеству и стойкости солдата на передовой. Поправляйся, Мансур Исмаилович, мы гордимся тобою!

7

Ближе к полуночи разведка вышла к позициям вээсушников с тыла. Туман лёг низко и плотно, шквалистые порывы ветра глушили все ночные звуки, и разведчики, словно скрадывая зверя, как говорится, «на мягких лапках» бесшумно подобрались к сидящим в дозоре украинцам. Руки их как по команде взметнулись вверх, а автоматы свалились к ногам, едва только с бруствера окопа соскользнули три тени. Мгновение — и оба вээсушника легли на дно окопа с заклеенным скотчем ртом и связанными за спиной руками. Гурген поднял рацию и включил «приём»: а вдруг что интересное? «Интересное» не заставило себя ждать:

— Пэрший, пэрший, я «Богдану». Тут хлопцi вирішили йти к москалям. Шо працювати?[109]

— Воны шо, сказылысь?! Усих «задвухсотымо»![110]

Прошло пару минут, и в динамике раздалось:

— Пэрший, воны кажуть, шобы я шёл на х… и ты тож. Я так гадаю: пиду з ными, а ты иди, куды воны пислалы[111].

Разведчики едва не задохнулись от смеха, зажимая себе рты ладонью и трясясь от смеха. По возвращении узнали, что к соседям пришли полтора десятка сдавшихся в плен мобилизованных.

На следующий день взяли еще двоих. Отстреливались до последнего и сдались лишь тогда, когда танк заутюжил окоп и они оказались прижатыми к стенке траншеи. Фамилии оказались русскими. Язык тоже русский. Дрались как русские. Погибли тоже как русские, не прося пощады.

Что же мы натворили?! Годы позволяли стерилизовать сознание своих же родных людей, очищать их от исторической памяти и веры, чтобы теперь во взаимной ненависти уничтожать друг друга. И творившие это великое зло по-прежнему сидят в креслах, извращая историю, стирая память, глуша и уничтожая самосознание великого народа.

8

Оставшуюся гуманитарку по-братски распределили между разведчиками и артиллеристами по потребности: сети, маскировочные костюмы, отремонтированные «птички» и средства их поражения, чеснок от Кости Шклярика. Виктор привёз ящик мандаринов, конфеты, сало в вакуумной упаковке от Людмилы Сотниковой (специально купила какой-то механизм для упаковки), перевязку, жгуты и что-то ещё — всего не запомнишь. Когда разгружали машину, притормозил «жигулёнок». Наши автоматы одним движением с плеча на изготовку, предохранители с щелчком пошли вниз: накануне вот из такой легковушки расстреляли идущих из магазина бойцов. Вот так приостановилась машина, дверцы распахнулись, и оттуда в упор очередями. Пятеро легли на стылую землю, а из чёрных пакетов покатились полторашки с водою. Так что предосторожность — штука совсем не лишняя. Из остановившейся машины вышла женщина в зимнем пальто и платке:

— Хлопцы, не дадите что-нибудь? Мне бы еды немножко…

Господи, да что же это такое? Знать бы, что будет такая встреча, так не раздавали бы продукты.

Поделились чесноком и отсыпали мандаринов: больше из съестного ничего не было. По привычке утром завтрак кипяточком, чтобы, не приведи господи, в случае ранения в живот шансы на выживание увеличились бы, а сухпаи с собою никогда не берём.

Ребята поделились трофеями для будущего музея: бронежилетом и учебником истории. Контролирующий разгрузку Патрик — совсем юный пёс даже по собачьим меркам, ещё полгода назад путавшийся под ногами пушистым клубком, теперь вымахавший в приличную собаку, сразу же взял под охрану трофеи, не дожидаясь команды.

Неожиданно материализовавшийся на безлюдной улице гражданин средних лет с двумя овчарками было двинулся в нашу сторону, но Патрик сначала стал в стойку, зарычав, а затем атаковал