не стал бы моим зятем, – добавил Тремаль-Наик. – При взрыве погибли бы и он сам, и его моряки.

– Это точно, – согласился Сандокан. – И Дарма бы не вышла замуж за сына Суйод-хана.

– И где твой профессор? – спросил Янес.

– На втором слоне. Задремал, наверное. Бессонницей он не страдает.

– У него тоже имеется электрическая машинка, взрывающая порох на расстоянии?

– Нет. Зато есть ящик с отлично закупоренными бутылками.

– Хочешь сказать, какой-то сонный профессор из туманной Голландии способен истребить…

– Он именно так и заявил: мол, его таинственные бутылки могут уничтожить все войско Синдхии.

– Да что же в них?

– Я не европеец, толком не разобрал. Понятия не имею. Какие-то микробы.

– Микробы? Вот черт! Так вы привезли с собой чуму и холеру?

– Что ты от меня хочешь, приятель? Я разбираюсь в кораблях, карабинах, парангах и кампиланах. Пусть профессор сам тебе объяснит.

Стрельба стихла. Сандокан взял у кого-то из своих людей факел, отряхнул его от нагара и подошел ко второму слону. Тот жадно пил воду из кадки, принесенной крысоловом.

– Господин ван Хорн! – закричал Сандокан. – Позвольте представить вам раджу Ассама!

Глава 2

Парламентер

Румяный голубоглазый блондин в золотых очках, разбуженный воплями Сандокана, проснулся, спустился из хауды и, сняв шлем, низко поклонился:

– Ваше высочество, я премного наслышан о вас и мечтал о встрече.

– Вы ведь голландец? – спросил Янес, пожимая ему руку.

– Да, махараджа.

– И профессор?

– Медик, посвятивший жизнь изучению бацилл.

– Почему вы решили отправиться в путь вместе с моим другом?

– Чтобы помочь вам, – просто ответил ван Хорн. – А заодно испытать на ваших врагах силу моих бульонов.

– Не скажу, что вполне понимаю вас, господин ван Хорн.

– Неудивительно, но вы еще не видели мои бутыли, в которых я вырастил микроскопических зверушек, способных вызвать чуму, холеру, тиф и прочие жуткие болезни.

– Янес, – внезапно прервал их Сандокан, – ты уверен, что прогоревший свод не обрушится нам на голову?

– Говорю тебе, тут совершенно безопасно.

– В таком случае продолжайте свою ученую беседу, в которой дикарь из лесов Борнео не смыслит ровно ничего. Пойду-ка я к устью этой грязной реки и проверю, как там обстоят дела. Сдается мне, шакалы Синдхии все-таки решились войти внутрь, невзирая на пулеметный огонь.

Он взял факел и, позвав двух малайцев, торопливо зашагал по широкому каменному берегу, туда, откуда вновь послышался грохот выстрелов.

– Итак, – продолжил ван Хорн, оказавшийся большим любителем поговорить, что весьма редко свойственно голландцам, – я начал рассказывать, что сумел вырастить количество бацилл, которых хватит, чтобы уничтожить сто миллионов человек за несколько дней.

– Неужто вы брат самого Демона Войны? – воскликнул Янес.

– Вовсе нет, ваше высочество, – засмеялся голландец. – Но мне известна история этого злосчастного изобретателя. Сам-то я не изобретатель. Я, можно сказать, простой огородник, только вместо фасоли и картофеля выращиваю смертоносные бактерии в бутылях. В них вместо воды налит питательный бульон из телячьей сыворотки и заглицериненной печени.

– Мне сложновато понять, о чем вы толкуете, господин ван Хорн. Я же не ученый.

– Сейчас вы все поймете, ваше высочество.

Не обращая внимания на треск карабинов у устья черной реки, голландец проворно забрался в хауду, открыл ящик, вынул оттуда что-то и с большой осторожностью спустился вниз.

– Что вы видите? – спросил он Янеса.

– Бутыль с янтарной жидкостью, профессор.

– Нет, это не какая-то там бутыль, это настоящий питомник, где я развел бациллы туберкулеза.

– Однако я не вижу никаких насекомых!

– Это и невозможно! Бациллы туберкулеза имеют форму красных палочек и столь малы, что, выстроив тысячу штук в ряд, мы не получили бы и миллиметра. А теперь прикиньте, сколько потребуется этих жутких созданий, чтобы покрыть площадь в один квадратный миллиметр.

– И сколько их там, в вашем садке?

– Хватит, чтобы заразить туберкулезом от ста до двух сотен тысяч человек.

– Вы меня пугаете. А если бутыли разобьются?

– Тогда мы все очень быстро умрем, ведь в трех бутылях – холерные вибрионы[64].

– Что вы видите? – спросил он Янеса.

– Бутыль с янтарной жидкостью, профессор.

– Нет, это не какая-то там бутыль, это настоящий питомник, где я развел бациллы туберкулеза.

– Удивляюсь, как это Сандокан позволил вам привезти с собой такие опасные штуковины, – покачал головой Янес. – В дороге всякое может случиться.

– Что, например?

– Попадет в ящик граната, и мы заразимся тифом, чумой, холерой и бог знает чем еще.

– Надо надеяться, ваше высочество, что гранаты будут держаться подальше от моих драгоценных бутылей. Для меня это стало бы невосполнимой потерей.

– Ну, долго горевать вам не придется, профессор. Холера уносит человека за несколько дней…

– Даже быстрее. Мои вибрионы до того агрессивны, что способны поразить больного в мгновение ока.

– Господин ван Хорн, верните-ка свою бутыль на место. Чего доброго, залетит сюда шальная пуля и разобьет стекло прямо у вас в руках. Скажите, а как нужно использовать этих… хм, посланцев неминуемой смерти?

– Необходимо забросить бутыли во вражеский лагерь. Они разобьются, и микробы исполнят свой долг.

– Вы считаете это долгом?

– Хорошо… Скажем, свою работу. Спустя некоторое время холера расползется по лагерю, и люди начнут падать как подкошенные.

– Кому же достанет отваги отправиться туда и забросить бутыль?

– Об этом позабочусь я сам, – флегматично ответил голландец. – У меня выработался иммунитет ко всем болезням, которые провоцируют мои маленькие питомцы.

– Ладно. Значит, вы собираетесь пробраться в лагерь Синдхии?

– Да, ваше высочество. И при мне в потайных карманах куртки будут две бутыли.

– Только ни в коем случае не доверяйте его людям.

– Я европеец. Увидите, обведу вокруг пальца и раджу, и его прихлебателей.

– Один?

– Один. На Борнео мне случалось сталкиваться с охотниками за головами, однако моя до сих пор на месте. Люди Синдхии, насколько я знаю, ассамцы, они никогда не промышляли сбором тыкв, выросших на человеческих шеях.

– Похоже, вы не робкого десятка, господин ван Хорн. Что ж, посмотрим.

– Когда пожелаете, ваше высочество. Жаркий климат Борнео и Индии благоприятствует моим маленьким друзьям. Останься я в Голландии, они бы уже все погибли, сколько за ними ни ухаживай. На моей родине круглый год царят холод и высокая влажность, а посему…

Его фраза потонула в грохоте пулеметов. Бой у выхода из клоак не заканчивался. Янес взял стоявший у стены карабин и направился туда, бросив профессору, не выпускавшему из рук свою смертоносную бутыль:

– Договорим позже. Пойду проверю, что там и как. Вам же настоятельно советую вернуть свои бациллы обратно в ящик.

Тремаль-Наик и Каммамури пошли за Янесом. Каммамури, несший факел,