и шести малайцев, а грозный капитан пиратов вновь набил трубку и поудобнее уселся у пулемета. Смерив долгим взглядом жреца, он спросил:

– Синдхия надеется вернуть ассамский престол?

– Надеется, однако побаивается горцев, однажды уже разгромивших его.

– А нас, значит, не побаивается?

– Да, твой отряд наводит на него страх. Ведь вы перебили кучу его раджпутов, костяк армии.

– Предатели заслужили смерть. – Сандокан яростно запыхтел трубкой, скрывшись в густом ароматном дыму.

– У наемников нет чести, – пожал плечами брамин. – Отличные стойкие воины, но готовы продаться с потрохами тому, кто заплатит на рупию больше.

– Знаю, я уже бывал в Индии…

– Я много слышал о тебе, господин. Ты тот, кто убил Суйод-хана, вождя тугов Сундарбана?

– Похоже, ты меня уже где-то встречал.

– Да, в Дели, когда ты сражался за свободу Индии. Если память меня не подводит, ты стрелял из пушки с привратного бастиона.

– Я просто отвечал на огонь англичан, закидывавших бомбами наши казематы. Выходит, ты тоже был в городе, когда англичане его захватили?

– Да. Я видел из укрытия, как пали один за другим мои беззащитные племянники. Видел, как увели Магомеда Бохадура, законного наследника династии Великих Моголов, которого восставшие провозгласили своим императором.

– Я тоже кое-что помню о тех печальных днях, оставивших несмываемое пятно на алом английском мундире. Белые повели себя хуже самых отъявленных пиратов, они не щадили ни женщин, ни детей… Впрочем, давай вернемся к Синдхии. Полагаешь, это англичане помогли ему бежать из лечебницы и собрать войско?

– Уверен, господин. Губернатор Бенгалии всегда косо смотрел на белого раджу Ассама. Похоже, англичане имеют на него зуб.

– Это точно. Но с другой стороны, именно нам Англия обязана истреблением тугов, которыми кишели джунгли Сундарбана. Правительство Бенгалии могло бы проявить хоть толику благодарности.

– Все так, однако цветные для них лишь овцы, коих надлежит стричь.

– Кому знать об этом, как не мне…

Сандокан вскочил, резкими движениями выбил недокуренную трубку и пристально всмотрелся в яркую точку, приближавшуюся по берегу черной реки.

– Янес возвращается, – пробормотал он. – Поглядим, что задумал голландец.

Действительно, вскоре чуть не бегом появился Янес, за ним – Тремаль-Наик, крысолов и светловолосый профессор.

– Ну? – нетерпеливо вскричал Сандокан.

– Господин ван Хорн согласен попытать удачу.

– Это правда, друг мой?

– Да, – кивнул голландец. – Я никогда не боялся индийцев.

– Вы пойдете на переговоры к врагу?

– Махараджа мне все объяснил. Хватит получаса в лагере Синдхии, чтобы выпустить на волю моих дорогих крошек.

– Крошек?

– Холерных вибрионов.

– Вибрионов? Час от часу не легче.

– Я говорю о холере, господин Сандокан, причем весьма агрессивной.

– Думаете, у вас получится?

– Не сомневаюсь.

– Вы принесли бутыли с собой?

– Две штуки лежат у него в потайных карманах, – ответил за голландца Янес.

– А хватит двух? – с сомнением протянул Сандокан.

Голландец рассмеялся, обнажив зубы, которым позавидовал бы даже волк.

– Бацилл в этих двух бутылях достаточно, чтобы уничтожить половину населения Бенгалии.

– Хм, звучит не особо правдоподобно. Что скажешь, Янес?

– От ученых всего можно ожидать.

– Ты объяснил, как ему следует держаться с Синдхией?

– Он прикинется, будто прибыл договориться о нашей капитуляции.

– Как там мои слоны?

– Беспокоятся. Их постоянно поливают водой, но животным слишком жарко.

– Нельзя потерять слонов, они нам понадобятся, чтобы добраться до горцев Садии. Если попытка ван Хорна провалится, нам придется силой пробиваться сквозь вражеские ряды. Мои слоны привычны к боям, они могучи и бесценны в сражении.

Он указал голландцу на брамина:

– Вот человек, который проводит тебя в лагерь.

– Отлично, господин Сандокан. Я готов.

– Килтар, получишь от меня тысячу рупий, – добавил Янес.

– Ты уже подарил мне жизнь, – с достоинством ответил брамин, – мне этого хватит.

– Нет. Я рассчитываю вновь увидеть тебя на своей стороне, – сказал Янес.

– Поступай, как тебе угодно. Я поклялся Брахме, что предан тебе душой и телом.

– Предупреждаю, как увидишь, что сахиб разбивает оземь бутылки, притворись слепым и глухим. И беги оттуда со всех ног.

– Хорошо, ваше высочество.

– Тебя кто-нибудь ожидает снаружи? – поинтересовался Сандокан.

– Двадцать раджпутов. Они остались у старой мечети.

– Господин ван Хорн, если не боитесь, можете идти с этим человеком. Потом расскажете, как себя чувствует Синдхия.

– Я не боюсь, – безмятежно ответил голландец. – Из меня выйдет отличный парламентер. Мое правительство однажды отправляло меня в этом качестве к даякам.

– И те вас не слопали? – со смехом спросил Янес.

– Нет, как видите. Но я в те времена был тощим, и каннибалы не польстились на пару жестких котлет.

Попрощавшись за руку с Сандоканом, Янесом и Тремаль-Наиком, голландец тщательно застегнул куртку с опасными бутылями и пошел за брамином, несшим факел.

– Надеюсь, скоро свидимся! – крикнул им вслед Янес.

– Никто не посмеет меня убить, – спокойно ответил храбрый профессор, не замедляя шага.

Подозрительные малайские пираты целились в темноту, скрывавшую древнюю мечеть.

Глава 3

Холерные вибрионы

Горизонт на востоке просветлел, обретя молочный оттенок. На кристально чистом небосводе ярко засияла Венера. Заря лишь забрезжила, и окрестности испепеленной столицы оставались в тени. Вокруг проступала бурая равнина, только изредка глаз цеплялся за купы бананов или тамариндов, пожелтевших, а то и совершенно обугленных.

По равнине двигался отряд из двух десятков раджпутов, вооруженных ружьями и кремневыми пистолями. Во главе его шли брамин-индиец и европеец. Брамин держал пику, с острия которой свисала шелковая тряпка, когда-то, вероятно, бывшая белой. Вдалеке высоко горели костры, время от времени оттуда доносились людские голоса и рев слонов: там находился лагерь Синдхии.

Брамин и европеец были, разумеется, Килтаром и флегматичным голландцем. Последний невозмутимо посасывал внушительных размеров фарфоровую трубку, другой что-то жевал, вероятно бетель, судя по алой слюне, которую он с цыканьем сплевывал на дорогу перед собой.

Отряд миновал выпотрошенные взрывами пороха бастионы, чьи железные двери не выдержали всепожирающего огненного урагана, и свернул на широкую тропу, уводившую в болотистые заросли высокого тростника. Пламя костров служило им своеобразной путеводной звездой. Между тем небосвод быстро светлел.

– Раджа уже встал? – спросил голландец.

– Он почти не спит по ночам, – ответил брамин.

– И чем же занимается?

– Пьет, дабы не утратить сноровку. Напивается в стельку вместе со своими командирами.

– А опытные у него командиры?

– Опытные. Особенно в откупоривании бутылок. А в военном деле они понимают меньше, чем парии.

– Интересно, как меня встретит раджа?

– Ты белый сахиб, Синдхия боится белых до дрожи в коленках.

– Только бы он из страха не приказал слонам растоптать меня.

– Не посмеет, говорю тебе.

– Ну тогда я спокоен, – усмехнулся голландец.

– Да и оружия у тебя нет.

– Ты так думаешь? У меня в карманах две мои бутыли.

– Собираешься