– Мне казалось, что я уже очень четко обозначила свои цели. Хочу узнать с ее помощью лишь одно: есть ли где-то место с водой, что лечит любые раны. С той самой живой водой, которая, по сказаниям, помогает отрастить даже отрубленную конечность. Мне не нужны богатства, лишь возможность… спасти свое лицо. Хочу видеть мир как раньше. Это место искал Понсе де Леон. И его поиски не были успешными. Но если Сфера так могущественна, как я слышала, она-то точно должна указать путь.

– Ваше лицо прекрасно и без языческой магии. Придает вам шарм. Будь оно как у тех глупых девиц, которые танцуют в этом зале, разве вы бы смогли стать такой? Самым желанным трофеем… и девушкой…

О’Райли сбита с толку откровенно пошлым заявлением Бентлея, лорд выдает вопиющую дерзость, которая сносит ее как волна во время шторма. Она прикрывает глаза, касается его локтя и расправляет складку на его рукаве. Непроизвольный жест заботы.

Кэт всегда поправляла ее платье, разглаживала ленты и складки, демонстрируя привязанность и трепетное отношение.

– Я слепа. Это доставляет дискомфорт, а шрамы… они ничуть не красят женщину. Кем бы эта женщина ни была.

Если Кеннету чувства затуманивают разум, то он наивно поверит в истинность цели капитана. К тому же О’Райли лжет лишь в малой детали. Одна из ее целей действительно такова. А Кеннет… Лорду Компании не обязательно знать все. В конечном счете он может решить, что ее истинная цель слишком возмутительна. Для англичан в принципе все возмутительно, если это касается возвращения захваченных ими земель истинным ее владельцам.

– Да будет так, мисс О. А теперь простите меня, я пригласил на танец Амелию. И вот уже подходит мой черед.

Моргана кивает, позволяя Бентлею уйти. Оркестр начинает играть гавот. О’Райли складывает руки, все еще чувствуя подушечками пальцев отпечаток тепла, оставленный кровью.

Остался один.

Глава 21. Буря

Опираясь на поручень низенькой оградки балкона, Бентлей наблюдает за первыми гостями, покидающими поместье. Губернатор Коулсон и его супруга Милен сердечно прощаются, говорят напутственные слова, а Моргана рядом с Кеннетом привычно стучит носком туфли, отбивая незамысловатый ритм и напевая под нос:

– I’ll gently rise and I’ll softly call. Good night and joy be with you all[36].

– Что это? – Кеннет оборачивается на Моргану.

О’Райли ведет плечом:

– Старая ирландская песня. Обычно затягивают на прощание.

Бентлей кивает, его лицо мягкое и приветливое, несмотря на то что Моргана поет несуразно и то и дело ее голос ломается. Пей она чуточку меньше, не было бы хрипотцы. Но именно эта хрипотца придает ее голосу властность, нужную командиру, стоящему над подчиненными. Без сомнения, у Морганы есть Колман, которого все будут слушать, если она когда-нибудь замолчит, но капитан без голоса – все равно что корабль без штурвала.

– Наконец-то можно снять маски, – Бентлей проводит большим пальцем по морде льва. Фраза звучит весьма двусмысленно, и Моргана с удовольствием подмечает это для себя.

– Вы хотели сбежать с бала, который сами же и затеяли?

– Я устраивал бал не потому, что хотел увеселения, а потому, что хотел вам показать: у меня достаточно влияния и я могу достать любую душу, чтобы вы утолили жажду мести.

– Даже если для этого придется забраться в ад?

Кеннет усмехается, но однозначного ответа не дает. Несколько минут лорд молчит, глядя на губернатора и его супругу сверху вниз.

– Расскажите… кем были ваши родители?

– Мой отец еще жив, не хороните его раньше времени, милорд. Моя мать, Комина О’Райли, благородная женщина, умерла, когда мне было тринадцать. Она происходила из разорившегося клана, сейчас я, как бы это дурно ни звучало, не могу точно вспомнить из какого. Отец – Деланей О’Райли, землевладелец. В свое время, всего каких-то несколько поколений назад, мы были королями в родной Ирландии. Теперь мы лишь отголоски былого.

Моргана тоскливо поднимает глаза к вечернему небу, затем выдыхает, кладя руку на грудь. У нее всегда были хорошие отношения с матерью: теплые, дружеские, она могла поделиться с ней прочитанными книжками, и они тихонько хихикали, пряча их от отца. Мама расчесывала ее волосы перед сном, выгнав служанок за дверь, и рассказывала сказки, истории про бабушку, свою мать, которую Моргана никогда не знала. Учила читать, когда Моргане не было и четырех, и всегда с упоением слушала, когда та играла на скрипке. От матери О’Райли не осталось ничего, кроме штор, которые теперь навряд ли висят в спальне, и воспоминаний. А думает она о Комине редко. И с легкой тоской, чего не скажешь о Кайджеле, смерть которого резанула по сердцу Морганы ржавым зазубренным клинком.

Об отце капитан предпочитает не думать. Он поступил с ней как предатель. После смерти мамы сразу же женился на другой. Да еще и ее саму побыстрей попытался выдворить из дома. Разве хороший отец, любящий своих детей, избавится от единственной дочери? Моргана понимает, что отец действовал не только в своих корыстных интересах, но и прежде всего беспокоился о том, что станет с ней самой в итоге. Но переосмыслить свое отношение она не может. Обида слишком глубоко пустила корни. Те давно проросли, и раскрылись бутоны ноготков.

Крепка еще и обида на отца из-за Кайджела.

– Странно слышать, что особа благородных кровей избрала для себя сложный путь.

О’Райли хмурится, переводит взгляд с неба на Бентлея.

– Странно, что вы вообще интересуетесь такими личными вещами, лорд Кеннет, – она за мгновение ожесточается.

Моргана не считает себя леди. Она капитан. И никак иначе. Она не дама, обреченная ждать спасения: когда нужно было, О’Райли выручила из беды себя сама. И тыкать ее носом в фамилию и род – все равно что говорить о полной несостоятельности. В море нет места благородству.

– Вы знаете, кто такая Морриган?

Бентлей опирается бедром на ограду:

– Не имею ни малейшего понятия.

– Морриган – богиня войны и смерти. Некоторые зовут ее Великой Королевой. Она предстает в битвах черным вороном. Многие издавна поклонялись ей, веря, что она одним своим желанием может склонить чашу весов в сторону победителя. Она моя покровительница.

– А вы хорошо ознакомлены с фольклором. Многие бы посчитали, что начитанная девушка – самая настоящая ведьма. Как хорошо, что мы живем в цивилизованном обществе, а не в Средневековье – по крайней мере, сегодня стало на одного меньше из тех, кто следует этим заповедям.

– Потому что ирландцы, несмотря на свою католическую веру, все еще верны традициям. В море я Моргана, но ступая на родную землю… Морриган О’Райли, ирландка и скверная дочь своего отца. Я не просто начитана, я академически обучена, насколько это позволено, конечно. Если бы не некоторые условия, я бы продолжила учиться, но, увы, отвратительный и совершенно безобразный мужчина, старше меня на