Маг жизни — больше человека, но меньше мага. Это просто проводник для силы вокруг нас.

Очисти разум.

Ощути себя частью мира.

Расслабься.

Слейся с ним, и окажется, что это не ты в нем, а он в тебе. Ты — и мир, вы одно целое…

Краем уха я слышала лязг засова, но это меня уже не волновало. Только человек, лежащий передо мной.

М-да.

Не сказали бы мне, что это канцлер, я бы и не догадалась.

Передо мной лежал умирающий старик. Сейчас Алонсо Моринар выглядел лет на сорок старшего своего возраста, только глаза оставались прежними, горящими, яркими…

— Кто…

Я повела рукой, приказывая замолчать, и канцлер повиновался.

— Неважно!

И дар рванулся из меня, рассыпая по комнате золотистые искры.

Здесь и сейчас, я видела все, что происходит. Моя сила пронизывала тело канцлера, словно оно было хрустальным, искала причину болезни, и… находила ее.

Что это?

— Нож!

Кто-то, кажется, Лим, вложил мне в руку сорванный со стены кинжал. Я коснулась языком лезвия — все в порядке, и сделала еще шаг к кровати.

— Лежите смирно. Или умрете…

Я знала это, видела, как надо резать, чтобы почти не повредить ни сосуды, ни нервы, ни мышцы. Просто старая рана, которую я чуть расширяю и углубляю.

Болезненный вскрик канцлера — и крики с другой стороны запертой двери мне не мешают. Сливаются воедино, отвлекают, но не мешают. Самое главное сейчас не люди, и не больной. Даже так.

Самое важное здесь и сейчас — в моей руке!

Маленький металлический шарик, красивый, ажурный, если забыть о том, что у него внутри.

Комочек яда.

Эту мерзость поместили в рану. Кровь касалась ее, разносила по телу, и сколько бы ни бился маг воды… увидеть-то он ее не мог! Это не вода, это трава и металл. Лечи последствия, не лечи — бесполезно. Пока не устранена причина, она так и будет убивать.

Но кто это сделал?

Кто убивал канцлера, да еще таким подлым способом?

Не знаю.

Здесь и сейчас — это пустяк. Я увидела причину и смогла ее убрать. А вот теперь…

Я видела и нечто иное.

Яд поразил внутренние органы. Если бы не маг воды, канцлер умер бы еще сутки тому назад. Он проник в кровь и в кости, он отравил крепкого мужчину так, что тот превратился в старика, он убивает…

Даже если маг воды очистит кровь, это все равно не поможет. Последствия останутся, и долго канцлер не протянет. А потому…

— Воды…

По счастью, у кровати стояло несколько кувшинов. С водой, с отваром, с вином… нам хватит.

— Пейте, канцлер. Если хотите жить — пейте…

— Стошнит…

— Да. Пейте…

И дар рванулся на свободу, окончательно вырываясь из-под моего контроля.

Я не могу просто так убрать яд, он должен выйти из организма. Почему бы и не так?

Герцог глотал травяной отвар, а золотые искры танцевали по нему, внутри него, вокруг меня, освещая комнату, заставляя рану на его плече кровоточить все сильнее, сначала сгустками крови, а потом неприятного вида зеленоватой жижей — последствия яда, отмершая ткань, ошметки гноя и гнили, потом канцлера начало рвать фонтаном, так, что он едва успел свеситься с кровати, но яд выходил вместе с рвотой. И он сам это понимал, потому что за отваром последовал кувшин с вином…

Что-то громыхнуло, но это было неважно, совсем неважно, потому что выходили последние остатки яда, а я все выплескивала из себя дар, и никак не могла остановиться.

И золотые искры танцевали в полумраке комнаты, и личико Лима было бледным и счастливым, и канцлер все больше походил на самого себя…

Только вот я, кажется, переценила свои силы.

Голова кружилась все сильнее и сильнее, я вытянула руку вперед, последним усилием вбрасывая в тело умиравшего остатки своей силы, силы жизни — и ковер метнулся к лицу.

Когда я научусь не падать в обморок?…

* * *

Когда Рамону доложили, что его дядя умирает, а племянник попросту пропал, Белесый Палач не разозлился, нет.

Он медленно отложил перо, стараясь не закапать чернилами пергамент, и «ласковым» взглядом посмотрел на гонца.

— Что, целый дом слуг не мог уследить за одним ребенком?

Несчастный сравнялся цветом со стенкой.

— Вв-ваша с-с…

— Молись, чтобы Лим нашелся целым и невредимым. Или — заказывай службу у храмовников?

— К-какую…

— Поминальную!

Больше Рамон ничего не сказал — до самого дома. Он гнал коня, что есть сил, а в голове стучало только одно:

Не надо!!!

Пожалуйста, не надо…

Почему это должно случиться с ним?

Дом канцлера встретил герцога шумом и гамом. И заплаканной Линетт, упавшей ему на грудь.

— Рамон!!!

— Ну, Линетт, что случилось? Где Лим?

— Нашелся!

Из рыданий выяснилось, что Лим, не сказав никому, сбежал в лечебницу.

Выпорю!

Что добрался до лечебницы пешком, через весь Алетар. Нашел лекаря, который… которая и привезла его обратно.

Молодец, но выпороть все же надо, чтобы неповадно было!

Услышав, что отец умирает, Алемико потащил лекарку в дом, и они заперлись в комнате канцлера, выгнав оттуда всех слуг! Кажется, там кричали…

Линетт пыталась пробиться, но ей не открыли. А они там уже… она не знает, сколько…

Рамон коротко выругался, и помчался вверх по лестнице.

Каково?

Нет, мальчишку все же надо выдрать, как сидорову козу! Или отправить на месяц туалеты чистить по всему дому! Если пороть нельзя…

Под дверью дядиной спальни толпился народ. Кто-то пытался выбить дверь плечом… юмористы!

Дубовую дверь, толщиной в ладонь, в надежном переплете…

— Разошлись, — коротко приказал Рамон. — Иначе так и похороню!

Он плохо контролировал свою силу, но здесь и сейчас — горе и ярость неплохие стимуляторы.

Слуги, понимая, что Палачом просто так не назовут, бросились врассыпную, так что тараканы, убегающие из-под тапка позавидовали бы. Пара секунд — и коридор опустел.

С пальцев герцога сорвался огненный шар, в мгновение ока оставивший от двери горстку пепла. Засов стек на пол каплями расплавленного металла, и Рамон замер на пороге.

Открывшаяся ему картина была…