– Кел, а ты ничего такого… не принимала? – спросил я на всякий случай.

– Чего «такого»? – возмутилась она. – Эшфорт, вы на что намекаете? – она приподнялась на локте. – Где бы я вам тут «такое» взяла?!

Слишком бурно возмутилась. И непохоже на уравновешенную обычно себя.

– Я не говорю, что «такое» где-то взяла ты. «Такое» тебе могли дать.

– Кто? – с видом «ты дурак, что ли?» прозевала Келли, лишь усиливая мои подозрения.

– Вообще-то, стреляли в тебя наркодельцы, – напомнил я.

– Ага. Наркопулями. Замедленного действия, – прокомментировала блондинка. В своем репертуаре, но меня это не успокоило.

– Расскажи, что у вас случилось, – попросил я.

– Ну-у… – Келли закрыла глаза с намерением сосредоточиться, но передумала и села напротив, глядя мне в лицо. – Утром я рисовала. Потом из своей палатки вышел Эндрю.

Сочетание «Эндрю» и «вышел из своей палатки» меня порадовало. Впрочем, пока это была единственная причина для радости.

– Потом он не нашел проводников. Надеюсь, они живы, – продолжала Келли.

– Живы, – успокоил я.

И даже почти здоровы. Парой фонарей под глазами можно пренебречь. Это для просветления.

– Я нашел тех проводников, которых не нашел Эндрю, – пояснил я, заметив недоверчивый взгляд. – Как бы иначе я тебя здесь отыскал? Не отвлекайся.

– А? – снова словно очнулась Келли. – А. Потом появилась банда мужиков в платках. На лицах, в смысле. И с оружием. Среди них был Ферран. Они потребовали карту, но галстук их не устроил. Я полезла в карман за телефоном, и кто-то выстрелил. Я потеряла сознание.

– И пришла в себя только сейчас?

– Нет, – отмахнулась она здоровой рукой. – Я уже приходила в себя. Меня Эндрю перевязал. Откуда бы я знала про сквозную рану? А потом, представляешь, я нашла крест! Тот самый, который рисовала, помнишь? Иезуитский. Его отец в итонском кубке прятал, который вместе с галстуком лежал.

– Покажи, – попросил я, устраиваясь ей головой на колени.

Она, конечно, была ранена. Но для раненой была бодра и шустра. А находиться рядом с ней и не касаться было неправильно. И просто невозможно. Она была такой милой в этой своей «невсебешности».

– Слушай, я же сон досмотрела! – заявила она.

– Я помню, ты говорила, что рисовала, – я снова поднялся.

Мне не понравилось, как она переключилась на то, о чем уже рассказывала.

– Нет, этот я еще не рисовала. Я только что досмотрела. Ты меня из него разбудил. Хотя, кажется, продолжения уже не должно быть. Матхотопа застрелили, а это из-за него мне всё снилось…

Келли похлопала вокруг себя.

– А где скетчбук? – спросила она у меня.

– А где скетчбук? – я переадресовал вопрос ей.

– Чертовщина какая-то. Ладно.

Келли завалилась на спину, подложила здоровую руку под голову и стала рассказывать свои сны. Сначала тот, где только чудо спасло Апони от брака с ублюдком Вичаше. Потом – где никакое чудо не спасло муискского жреца от пули. Я улегся рядом, на бок, любуясь девушкой.

– А откуда у твоего отца этот крест? – спросил я, когда она закончила.

– Не знаю, папа никогда о нем не рассказывал. А вот тунха, – она бросила взгляд на грудь. – Тунху же бандиты забрали… Так вот, тунху отец нашел года три назад на полуострове Гуахира, на раскопках могилы одного вождя. Забавно. Ты знаешь, что индейцы гуахиро первыми из аборигенов Колумбии переняли огнестрельное оружие и верховую езду на лошадях, но приняли христианство только в середине двадцатого века?151

– Ты хочешь сказать, что Апони и Шиай действительно существовали и повлияли на историю? – усмехнулся я.

– Не знаю. Нет. Просто забавно. Но если крест он нашел там же… Нужно будет его дневники почитать. Куда же делся крест? – Келли снова стала оглядываться. – Его Эндрю просил, чтобы посмотреть.

– Эндрю? Посмотреть? Иезуитский крест? Который ты сейчас найти не можешь?

– Ты же не хочешь сказать, что он… – возмутилась девчонка, а потом «сдулась»: – Или хочешь?…

Картинка получилась неприглядная, да.

– Ну, в принципе, ты прав, – неожиданно согласилась француженка. – И два обыска в квартире отца и у душеприказчика в эту картину укладываются. Рамона посчитала, что это одни и те же злоумышленники. А их, скорее всего, просто было двое.

Повисла тишина.

– Надо идти, – Келли неожиданно села потянулась к выходу.

– Куда?! – я оперативно подскочил, собираясь перекрыть ей выход из палатки.

– Мне кажется, я знаю, куда направился Эндрю. Думаю, на карте отмечена скала, под которой погребены старый жрец и отец Апони. На которой погибли Матхотоп и Августин. Додсон пошел туда.

– Зачем? Ты погоду видела?

– Он пошел спасать останки Августина от надругательства бандитов.

– Было бы кого спасать, – буркнул я.

Мне совершенно не улыбалось переться в ливень через сельву в поисках вора, который намеревался спасти от эксгумации убийцу. Великие цели, во имя которых были совершены преступления, лично для меня значения не имели.

– Августину еще и двадцати не было. Конечно, он сглупил. Но и Матхотоп тоже, хорош…

– Келли, они оба были неравнодушны к девушке. К которой должны были быть равнодушны, кстати. Какой парень позволит, чтобы его «опустили» перед девицей, которая ему нравится? Это раз. А во-вторых, это же сон. Ты же сама говорила.

– Мало ли, что я говорила, – буркнула Келли. – Мы должны его остановить.

– Зачем? Тебе мало одного ранения? Решила дать наркобаронам вторую попытку?

– Брай, пропусти. Я всё равно туда пойду. Одна!

Я грязно выругался. Вслух. Прости, Господи, за сквернословие, но она кого угодно выведет из себя.

Естественно, я пойду с ней.

___________________________________

151 - Действительно племя вайю (гуахиро), которое преимущественно обитает на полуострове Гуахиро, успешно избегало попыток христианизации. Если большая часть Колумбии была католической уже в шестнадцатом веке, то на Гуахиро рождество впервые отпраздновали только в 1942 году. Индейцы сохраняли независимость, отстаивая свободу с огнестрельным оружием, которое покупали у контрабандистов и… самих испанцев-колонистов.

В принципе, я осознавала неадекватность своего стремления переться в такую погоду в таком состоянии в такое место к такой компании. И разделяла недовольство Брайана. И страх проводников. Но вопреки голосу разума, раздраженному сопению Уэйда и ропоту колумбийцев мы шли через непроглядную сельву. Я ничего не могла поделать: меня словно магнитом тянуло к скале. Наверное, имя магниту – любопытство. Не знаю, откуда во мне взялась уверенность, что именно там должна завершиться наша история. И вообще, что эта скала, явившаяся мне во сне, существует. Это была какая-то противоестественная уверенность.