в мотылька. Янтарь, золото, синий. Череда узких стрельчатых окон, выходящих в личный, наглухо закрытый магическим куполом сад, белые ковры, в которых тонет звук шагов, мозаичный пол из янтаря и золотой крошки. Я была в этих покоях дважды, в далеком детстве.

Сердце стукнуло и, казалось, замерло. Я резко вскочила и тут же рухнула обратно в одеяла.

— Куда?

Также, как недавно в моем сне, Тео навис надо мной, похожий на золотоволосого языческого бога, заблокировав мне руки и намертво придавив к постели.

— Куда ты хотела уйти? — спросил он глухо.

— Никуда, просто встать и осмотреться, — Теофас смотрел внимательно и без улыбки, словно пытаясь оценить, стоит ли мне верить. — Да правда же, никуда!

Взгляд у меня намертво приклеился к его губам, и все усилия уходили на то, чтобы сдвинуть его хоть на миллиметр. Не вырываться, не лгать, терпеть. Я чувствовала его дракона так же отчетливо, как собственную улиточку, заворачивающуюся в огненную спираль где-то в солнечном сплетении.

— Оказывается, легко быть великодушным на пороге смерти, — Тео наклонился ниже, провел носом от моего виска к краю ключицы. — Живым этого не дано. Я дал тебе слово, что ты уедешь куда пожелаешь, получишь титул и земли, но это было слово Теофаса, отдавшего жизнь за Вальтарту, а я родился силой твоего дара всего неделю назад. Поэтому единственный титул, который ты можешь получить — это титул императрицы, а единственная земля, который ты можешь владеть — это Вальтарта.

Я медленно подняла на него глаза.

Теофас не был сном. Он был жив.

Дорогие читатели! От всей души благодарю вас за звезды, комментарии и награды! Это очень-очень приятно и очень важно для меня ))

31. Люче и Теофас

Взяла в ладони его лицо, скользнула пальцами в растрепанные волосы. Отросли. Под глазами залегли тени, делая глаза глубже и словно теплее. Но немыслимым образом ему шло даже это — синь, небрежность, теплота, считываемая через холодок императорского бремени.

— Как это возможно? — спросила с удивлением.

— Ты просила богов, не зная, чем все закончится? — Теофас расхохотался, но даже его смех стал другим.

В нем было меньше веселья и больше темноты, как-будто часть темного источника осталась в нем навсегда. Только спряталась, никому не найти.

— Скорее, надеялась. Так странно, оказывается, обменять одно на другое вполне возможно.

Тео вдруг резко перекатился, что я автоматически оказалась сверху. Для опоры мне пришлось его практически оседлать. Слишком тесно, слишком тревожаще. Голые колени коснулись торса с задравшейся рубашкой, и меня прошило током. И, кажется, не меня одну. Глаза у Тео потемнели до черноты, в которой медленно тлел пожар. Едва я отстранилась, он поймал меня за запястья и перекатился снова, вдавливая в постель.

— Боги могли отказаться, а могли согласиться. Они согласились. Возможно, из-за императорского резонанса. Император и императрица, переходя в модус правящей четы драконов, резонируют друг с другом. Им не нужен Зов, они ощущают друг друга на расстоянии. Но сейчас… я не хочу говорить об этом.

Он накрыл мои губы поцелуем, сначала нежно, после горячо, атакуя и отступая, чтобы снова перейти в нападение. Тело затопило негой и жаром, и я обмякла в его руках. Поддалась слабости. Я останусь с Тео. Это решение было принято в храме после клятвы богам, а после подтверждено в пепле перевертышей, где боги забрали мой дар в обмен на его жизнь. Обняла его, поддаваясь на каждое движение.

Было приятно не думать ни о чем, жить одним мигом. Откинуться, подставляя поцелуям грудь, скользнуть ладонями по спине, скатывая рубашку, взять коленями в плен его бедра, оседлать, приручить это хищное белое тело с лицом язычника и сердцем дракона.

Тео двигался с такой силой, что даже через одежду, через не до конца снятую сорочку, я чувствовала поступающую предоргазменную волну.

— Эээль… — наверное, однажды я научусь терять контроль просто от звука его хриплого голоса. — Скажи, что думала обо мне, что хотела… этого. Скажи, что я был тебе нужен, скажи это это прямо сейчас… сейчас.

Вжавшись губами в его волосы, шепнула:

— Думала, нужен.

Сжала его сильнее, принуждая перейти последний рубеж, но Теофас словно почуял. Остановился. Приподнялся надо мной, давя судорожное дыхание.

— Что происходит, Эль?

Ничего не происходит, Тео. Все уже произошло. Прошлое не поменяется, даже если будущее будет безоблачным и белоснежным, как любят боги.

— Все в порядке, я хочу этого!

Не давая Тео отстраниться, подскочила, обвила руками шею, рассыпая поцелуи по губам, подбородку, горлу, плечу... Везде, где могла дотянуться. Опрокинула обратно в постель и села сверху, словно пытаясь победить его. Но было уже поздно. Он понял. Сжал меня, не давая двинутся, уперевшись лбом мое плечо, застонал глухо.

— Я знал, что ты этого не сделаешь.

— Не сделаю чего? — переспросила хмуро.

Я и забыла, насколько сложно с Тео. Хорошо, жарко и правильно, и все равно сложно. Истинность не равна пониманию.

— Видишь ли, Люче… Я полагал, что, воспользовавшись резонансом, ты забралась ко мне в голову и нашла ответы на любые вопросы, и мы проскочим стадию выяснения отношений. Но, конечно, ты этого не сделала, ты слишком хорошая. Но я разрешаю сделать это сейчас.

Он перехватил меня за руки и с усилием сомкнул их на своей груди. Глаза знакомо полыхнули золотом, воздух дрогнул и поплыл, меняя очертания покоев, но я с усилием вырвалась.

Заглянуть к нему в голову? Чтобы посмотреть, как он любезничает с баронессой или весело проводит дни, пока я отдуваюсь за него в Лерхарде?

Даже если измены, в ее исконном значении, не было, то… она все равно была. В голове, в глазах, в прикосновениях. Я не хочу об этом знать!

Улиточка глухо заворочалась в груди, рассыпая невидимые искры и напоминая, о чем я клялась в храме богов. Спросить своего Истинного, дать ему возможность рассказать о случившемся.

Я с тоской уставилась на Тео.

— Лучше так спрошу, — сказала неохотно. — Расскажи все, что сочтешь важным, остальное мы закроем в шкатулке воспоминаний, а ключ бросим в море. Даже если через десятилетие на мой порог придут твои бастарды, я закрою на это глаза, при условии, что они будут старше сегодняшнего дня.

Тео обхватил мое лицо ладонями, повертел из стороны в сторону, а после откинулся на подушки и заржал. Можно сказать, что радостно.