Я вас понимаю, дорогая, но мы предупреждаем. Лично я рада, что изменила свою жизнь, когда этот СТШ еще не возник.

Сью ободряет приунывшую Мими этим речевым оборотом ан рут домой. Я изменила свою жизнь! Обожаю! Это дает нам руль в руки.

Мириам, ведя машину, говорит, что Христом клянется, хотелось бы ей изменить свою жизнь.

Сьюзен тоже – и этого она не скрывает: до неба любит Фенна, однако завидует каждой своей сверстнице, которая занята чем-нибудь нормальным – разводит цветы в саду, договаривается с другими мамашами, кто повезет детей в садик, и ходит на родительские собрания – в качестве родителя. Вернувшись в Феллз, Мим ее целует и уходит в бар сменить Иствуда с Эдгаром; Сью поднимается в гостевую квартиру – взять себя в руки, перед тем как разбираться с остальным миром. Там она обнаруживает, что в помещении сплошь розы, кореопсис и ее мать, которая тут же обнимает ее, покачиваясь и колыхаясь, тихонько причитая.

Наконец Кармен Б. Секлер произносит: Что ж – бог свидетель, тебе не выпали самые вдохновляющие примеры современного родительства среднего класса.

Сьюзен возмущается: А вот и нет. Па пекся о них; Манфред с любовью заботился о семье, хоть его почти никогда и не бывало; а кто мог быть образцовее самой Кармен Б. Секлер в том, что действительно важно?

Ха, произносит Кармен. Вот тут ты не вполне не права. Итак? Она провозглашает, что ни в коей мере не бедствие – вопреки всей еврейской мудрости, утверждающей обратное, – остаться бездетной.

Сьюзен интересуется: Кто сказал «бездетной»? С каких это пор малюсенький вакуумный аборт означает, что детей не будет вообще?

Я знаю, что там что означает, твердо заявляет Кармен, и говорю тебе – это не бедствие.

Теперь вот Сьюзен рыдает. Это, к черту, оно! Они вцепляются друг в дружку. Что останется от Сьюзен Секлер Тёрнер, когда она умрет? Я убью себя, вот что. Подожду неделю-другую после того, как умрет Фенн, чтобы все дела в порядок привести, и накачу таблеток.

Ее мать произносит ей в волосы: Это можно. Жаль, но это не преступление. Зачем грести поперед парохода? Ты здорова; Фенн тоже здоров – ну как бы. Вы друг дружку любите; у вас обоих хорошие работы. Неплохо устроились.

Сью «клинексует» и извиняется за свою жалость к себе; она уверена, что наши трудности должны казаться ее матери роскошью. Ага, ну, отвечает Кармен Б. Секлер; штука в том, что у нас те же заботы были в лагерях: Что от меня останется, когда меня не станет? Но там было демократичнее, потому что вместе с тобой умирали твои родители и дети, твои соседи и родня. Выпить хочешь?

Но хочет Сьюзен не выпить, а снотворного. Двадцать таблеток. Фенвика хочет. Хочет нашего ребеночка. Нет. Он звонил?

Немного задержится. С ужином его не ждать. Думай-Трюк поехал за Бабулей. Фенн говорит, он кое-что выяснил, но не про Гаса и Фреда.

Пусть мне расскажет, говорит Сьюзен и вновь сморкается.

…И ФЕННА

В Союзный вокзал с перрона он входит, уже потея, темный пиджак его перекинут подкладкой наружу на согнутой руке. Пухлая черная женщина за тридцать в сером льняном брючном костюме спрашивает: Мистер Тёрнер? Да. Я ваш водитель; мистер Хенри и прочие уже в машине. Она ведет его к синему «шевроле» из правительственного гаража. С переднего пассажирского сиденья ему изнуренно машет ястреболикий Маркус Хенри. На дальней стороне заднего – женщина; Фенну не видно ее головы.

Маркус Хенри сухо произносит: Приветствую, Фенвик. Здрасьте, Маркус. Через окно они легонько пожимают руки друг другу; водительница открывает ему правую заднюю дверцу. Фенн выуживает из нагрудного кармана свои очки на шнурке и надевает их, склоняясь, чтобы сесть.

Сколько лет, сколько зим, произносит с дальнего конца сиденья Мэрилин Марш.

На миг и впервые за свои полвека Фенн начисто лишается дара речи; позднее он с удовольствием вычеркнет отсроченное удивление из своего списка опасностей для сердца.

Мэрилин Марш улыбается и похлопывает по сиденью рядом. Заходи ко мне в покои[165].

Фенвик замер на полувходе. Голова и плечи его – в салоне машины; правая рука вцепилась в спинку переднего сиденья. Водительница ждет у него за спиной, чтобы закрыть дверцу. Маркус Хенри ярыжной своей головы не поворачивает; Фенн воображает, как он сжимает губы подавить улыбку. Мэрилин Марш Тёрнер в сорок девять – а Фенн не видел свою бывшую жену пять лет, со свадьбы Оррина и Джули, – лицом тоща и слегонца кожиста от перебора солнца; фигура у нее по-прежнему подтянута; темно-русые волосы зверски начесаны; она привлекательна – на выщипанно-бровый манер.

Фенн не хладнокровен. Все еще стоя на дороге, он восклицает: А ты какого хера тут делаешь?

Лицо у Мэрилин Марш твердеет. Дуг Тейлор был моим другом.

В каком это смысле, твоим другом? Ты едва была с ним знакома!

Мэрилин Марш холодно извещает его, что в последние семь лет она близко узнала Дугалда Тейлора. Возможно, лучше, чем тебя. Прекрати, пожалуйста, кричать и садись в машину.

Фенвик не делает ни того ни другого. Какого хера она делает в этой машине, Марк? Что тут происходит?

Ухмыляясь, Маркус Хенри отвечает: Садитесь, и мы вам расскажем. Нам пора ехать.

Даже забираясь в машину, тревожно, как будто залезает в берлогу, пока бесстрастная черная женщина закрывает за ним дверцу и сама садится за руль, Фенн смятен причудливым, однако ясным предощущением того, что́ их беседа по пути через весь город затем и подтверждает. Что после их ожесточенного развода десять лет тому, а особенно после того, как он ушел из Управления в 73-м, его бывшая жена свела и упрочила знакомство с некоторыми его бывшими сослуживцами: Дугалдом Тейлором, особенно Маркусом Хенри, даже с Манфредом! Что вообще-то – не без прецедента среди бывших жен бывших сотрудников Управления в первую половину этого минувшего десятилетия – она получала небольшую стипендию за эпизодическое оказание услуг, да и Фенну наверняка будет небезынтересно узнать, что она выполняла то-сё по мелочи ради общего дела даже в последние годы их брака! И что – а это гораздо реже у бывших жен бывших сотрудников Управления – во вторую половину истекшего десятилетия, – в особенности после того, как пшиком закончились ее повторные браки и в особой особенности после публикации «КУДОВ», – она стала сотрудником на полной ставке под началом Маркуса Хенри!

И при этом – первоклассным сотрудником, подтверждает Маркус Хенри с переднего сиденья. Фенвик ошеломлен; а кроме того,