любовных дуэтов Пуччини, которую он ей подарил, когда она впервые достигла оргазма от его рук, до сих пор у нее.

Мы тогда кое с чем еще не определились, отвечает она Моррису Стайнфелду. Под парусом ушли, чтобы прочистить себе головы. Я слезла с Пилюли; и Фенн, и я терпеть не можем презервативы; он бы сделал себе вазэктомию, если б мы дошли до решения, что детей не желаем. Меж тем обходились диафрагмой, но, видать, не так аккуратно, как надо бы. Может, хотели залететь, чтоб наверняка понимать, как мы к этому относимся. Терпеть не могу психологию.

И залетели, и вы ее терпеть не можете, да, желает утешиться Моррис Стайнфелд.

Ага. Морская капуста на месте, Сьюзен садится и тянется к своим трусикам. Моррис Стайнфелд велит ей свериться на выходе с Шерон и убедиться, что половина пятого годится. Возможно, придется подождать.

Подожду.

Мириам вскакивает, когда Сьюзен выходит в приемную и подтверждает новое назначение – пять часов, как выясняется. Но только в машине Сьюзен рассказывает сестре об истинной цели визита. Мириам голосит, ничего не может с этим поделать; рыдает самопроизвольно и некоторое время неконтролируемо; на самом деле она даже не в силах завести машину и выехать со стоянки. Ты же должна быть нормальной! стенает она. Вы с Фенном должны были подарить Ма настоящих внуков, чтобы компенсировать смерть Гаса и мой мишигас! Ты думаешь, зачем я в эту хрень с Правом-на-Жизнь влезла?

Сьюзен ее обнимает. Ради нас?

Ну конечно же. Ох, Сюзеле! Она причитает; тянет, как в молитве: Сьууу-уу-уузела! Разок даже бьет кулаками, мягонько, сестру в живот, потом целует его и целует. Ну не-е-ет же!

Окна машины открыты; людям слышно. Хватит, Мимс, говорит Сью. А то решат, что мы тут обжимаемся.

Мириам безумно вскрикивает: А хотя бы! За каким хуем еще мы нужны, если ты не собираешься рожать?

Давай не будем спрашивать у всего района.

Но Мириам визжит: Тебя никто на хор не ставил! Тебе в пизду пивных бутылок никто не совал и сиськи тебе сигаретами не прижигал! Да что с тобой вообще такое!

Сьюзен говорит: Я пошла отсюда, – и открывает дверцу. Цель ее – обуздать истерику сестры, но от общего напряжения ее начинает тошнить; она и впрямь намерена уйти, если это необходимо, чтобы ее не вырвало. Мириам успокаивается, но перестать плакать никак не может. Они меняются местами; Сьюзен выезжает на трассу Джоунз-Фоллз до Балтиморской кольцевой и едет на восток до съезда к «Лёманну». Если не считать случайного часа за рулем прокатного «форда-фиесты» на Тобаго да «джипа» на Виргинской Горде, управляет машиной она впервые больше чем за год. Сосредоточиться на этом полезно для нервов; что ни миля, она становится бесстрастнее и уверенней в себе, а уверенность ее помогает успокоить Мириам.

Они меряют летние платья и осенние наряды. У чокнутой Мим хороший вкус для других: в примерочной она всякий раз шмыгает носом и вытирает глаза, когда Сьюзен раздевается (а у Сьюзен, как обычно, дергаются нервы при виде сестриных шрамов), но дает ей хорошие советы про два английских костюма, один твидовый, другой нет, в которых преподавать в Суортморе, и очень эротично разрезанное коктейльное платье, которое ей можно будет безнаказанно, по мнению Мим, надевать на факультетские приемы, раз она теперь в штате. Время поубивать еще можно: они находят пиццерию и соглашаются, что ее продукция – которую они обе предпочитают с двойной моцареллой, но без других добавок – и рядом не стоит с мерками набережной Оушн-Сити. Они выпивают по два бокала легкого пива на лицо: им обеим это много. Сьюзен начинает было рассказывать, как вспоминала Джеффа Гринберга, пока ее осматривал Моррис Стайнфелд, но посреди байки запинается, хотя обе они хохочут; умолкнуть ее заставляет не приближение пяти часов, а контраст такой невинной половой казуистики с ордалиями, выпавшими на долю Мим. Однако Мириам разделяет дух рассказки: напоминает Сьюзен, как она, Мими, открыла мастурбацию и показала ее своей сестре; как они экспериментировали над собой часами – как им тогда казалось, – руки сводило, а вульвы саднило, пока Сьюзен наконец не достигла оргазма первой, с визгом и хихиканьем, еще задолго до явления Джеффа Гринберга. Как Мимс тогда, нимало не колеблясь, пошла до конца с Фредом Спайсером, капитаном их школьной команды по плаванию и впоследствии олимпийским пловцом вольного стиля, а то приключение продолжила множеством других, уже не таких примечательных, меж тем совершенно поддерживая самостоятельное решение Сью не совокупляться до колледжа.

Половина пятого. Сьюзен платит и везет их обратно в «Ключи накрест», хотя Мириам заявляет, что с ней уже все в порядке. Мне нравится, говорит Сью. Повезешь нас потом домой.

Пять. Моррис Стайнфелд немного запаздывает. Сьюзен читает в «Нью-Йоркере» забавный рассказ Доналда Бартелми, за ним другой – Грейс Пейли, и жалеет, что она не писатель, дабы жизнь творила искусство, если не смысл. Пять тридцать пять. Миссус Тёрнер? Шерон направляет ее к Перл, которая направляет ее в тот же кабинет, что и раньше; Сьюзен кажется, что сегодня она весь день лишь одевается и раздевается.

Последний шанс передумать и стать идише-мамой, сообщает ей Моррис Стайнфелд. Нет. Он чуточку разочарован. Будем вытягивать; Фенвику объясните, что это низкорисковая процедура, которая никак не угрожает будущим беременностям.

Ладно. Сьюзен раздвигает ноги. Смазанным пальцем в перчатке Моррис Стайнфелд выуживает ламинарию; затем она чувствует, как будто ее вскрывает расширитель и входит что-то другое, стержень или трубка. Неприятно, но боли нет. Либо медсестра, либо сам врач щелкает, включая мотор. Сьюзен ощущает и слышит всасывание. Это маленький плод, предполагает она, сдается двум особо мерзким, чуть ли не хищным чвакам машины, которая после этого урчит, как накормленная кошка.

Вот и все, объявляет теперь Моррис Стайнфелд. Распрямляется и улыбается ей. Некоторых женщин тянет к материнству; у других тяга пониже.

Ой гевальт, произносит Перл. Сью закрывает глаза.

Думал, инъекция юмора не повредит. Перл даст вам «Котекс». Если завтра в это же время еще будет идти кровь, позвоните мне домой. Хотите рецепт на пилюлю?

У меня еще старый не выдохся.

Что ж. Берегите себя, Сьюзен.

Перл снабжает ее прокладкой без пояса и, похоже, стандартным конторским напутствием не слишком злоупотреблять тампонами. Пока мы были в море, Синдром Токсического Шока попал в прессу: опасность незначительна, еще незначительней, чем если при менструации каждые несколько часов менять тампоны; но пока промышленность не предложит чего-нибудь нового, многие женщины вернулись к прежним гигиеническим прокладкам.

Нахуй, говорит Сьюзен.

Перл жмет плечами.