смертный приговор себе и этим молодым людям. Может, всё же одумаетесь и купите хотя бы их жизни?

— Я неплатёжеспособный покупатель. Разве что в кредит. Как вам такой вариант, сударь? При моей поддержке ваше дело будет процветать долгие годы. Можем обсудить устранение ближайших конкурентов, и вы станете монополистом в своём сегменте рынка.

— Это неприемлемо. Меня интересуют наличные, драгоценности или ценные бумаги. В крайнем случае недвижимость.

— Чего нет, того нет. Могу предложить технологию.

— Ах, оставьте эти сказки, граф. Небось предложите технологию получения золота из свинца?

— Практически. Из цемента и песка.

— Понятно… В последний раз спрашиваю!

— Ладно. Я согласен, — хмуро сказал старик. — Освободите меня — и обсудим всё как деловые люди за столом переговоров.

— Не вижу в этом никакой необходимости. Говорите, если вам есть что сказать.

Юрий Андреевич молчал.

— Что ж, вы сделали свой выбор. Пока будет работать каменщик, у вас ещё есть время передумать. Надеюсь, вы примете правильное решение.

Хлебосольный хозяин вышел за дверь, даже не удосужившись её запереть.

— А если рассказать ему всё? — предложил Егор.

— Да брось ты. Кто тебе поверит…

— И то верно. Ну и какой выход?

— Да хрен его знает…

— У меня есть десять тысяч, — неожиданно признался Котов.

— Похвально, конечно, Алексей Игоревич, но я боюсь, его интересует несколько другой порядок цифр. Да и не станет он нас отпускать, дураку понятно.

За дверью опять послышались чьи-то шаги, и в проёме возник невысокий мужичок в грязном фартуке с двумя вёдрами воды. Бросив на узников безразличный взгляд, он поставил вёдра на пол и, тяжело вздохнув, принялся внимательно рассматривать дверной проём.

— Дай напиться, — обратился к нему Егор.

Тот мельком взглянул на него, затем зачерпнул воду в небольшую глиняную миску и, подойдя, поставил её на пол перед Егором. Егор жадно припал к миске, но, вспомнив об остальных, нашёл в себе силы оторваться и протянул воду сидевшему рядом Котову. Штабс-ротмистр, сделав пару глотков, поделился с Юрием Андреевичем.

— Дай ещё, не жмись, — попросил старик.

Мужичок забрал у него миску и, не говоря ни слова, принялся выкладывать в дверном проёме первый ряд. Ловко расколов небольшой кирочкой кирпич пополам, он вставил недостающие фрагменты и заполнил щели раствором.

— Замуровать решили, суки! — выдохнул Котов.

— Похоже, — согласился Юрий Андреевич.

— Должен ведь быть какой-то выход, — чуть ли не застонал Егор.

Мужичек сноровисто выложил ещё один ряд и что-то тихо сказал невидимому напарнику. Тот куда-то ушёл. Они молча наблюдали, как каменщик выложил ещё четыре ряда и уселся перекурить. В тесной камере тут же завоняло табачным дымом. Вернувшийся напарник что-то принёс и опять ушёл.

— Эй, православный, кинь папироску, — подал голос старик, но ответа не получил.

Тяжело вздохнув, мужичок встал и продолжил работу. Они молча наблюдали за этим процессом, не в силах что-либо изменить. Когда осталось уложить три ряда, Юрий Андреевич сказал:

— Ладно, зови хозяина. Будем договариваться…

Хозяин не заставил себя долго ждать.

— Созрели? Ну, говори…

— Давай искать компромисс. Что тебе от нашей смерти? Навара ведь никакого, а так я тебе реально дело предлагаю.

— Сколько ты готов заплатить? И каким образом я получу деньги? — голос невидимого уже собеседника звучал глухо и раздражённо.

— Сорок тысяч. Отпусти одного из нас, и он привезёт всю сумму.

— Это просто смешно, вы не находите, граф?

— Ну нет у нас больше денег. Давай договариваться как-то иначе.

— Понятно. Возможно, это послужит вам утешением, но я бы вас всё равно не отпустил, — признался вымогатель и добавил гораздо тише: — Заканчивайте тут.

Мужик снова принялся за работу. С последним рядом он повозился немного дольше, но вскоре на месте двери уже была глухая стена, пока ещё выделявшаяся свежим раствором.

— Похоже, всё, — констатировал Котов. — Сколько мы без воды протянем…

— А я перед отъездом пролечился, — признался старик. — Видимо, зря.

— Я знал, что твоя печень когда-нибудь не выдержит, — грустно усмехнулся Егор. — Помогло?

— Помогло, — также грустно ответил Юрий Андреевич. — Наверное, не стоит этого говорить, но одна молодая баронесса осталась весьма довольна.

— Молодец, чё уж там… Слушай, старче, неужели это конец? Как-то даже не верится. Как теперь Лена без меня? И ребёнка не увижу…

— Да, бесславный конец получился. Столько всего пережить и сдохнуть в каком-то подвале. Я почему-то всегда думал, что погибну в бою, а чтобы так…

— Блин, Юра, ну как так-то… Мы же всегда выбирались…

— Закончился фарт, по ходу. Приплыли.

Они помолчали.

— Помнишь, ты обещал рассказать историю со счастливым концом. Что-то там с пятаком…

— А, ты про это… Пятак — это для ИК-5, остров Огненный, вблизи Белозерска в Вологодской области. Там ПыЖы в основном. А с попкарём вообще чудеса были. Он однажды…

— Чудеса, Юра! — завопил Егор. — Чудеса! Зови принца! Помнишь, он говорил, что придёт, если ты по имени позовёшь? Зови, Юра!

— Да о чём ты, в натуре? Кто там придёт…

— Зови, Юра!

— Ты реально думаешь…

— Христом Богом прошу. Ну давай я попробую? Как там его? Омаран… Ты помнишь? Блин, ну ты ведь всё помнишь!

— Вот ты наивный. Oмаран Кеджор Даэсандорал.

— Точно! Oмаран Кеджор Даэсандорал! — закричал Егор.

— Да не ори, аж в ушах звенит, — поморщился старик.

— А тебе чё, придурок, гордость не позволяет? — раздался насмешливый голос принца. — Так это не гордость — это гордыня… а как у вас в Святом Писании сказано…

— Принц! — закричал Егор, вскакивая с места. Но он не рассчитал, запутался в кандалах и чуть не растянулся на полу.

Штабс-ротмистр Котов крестился не переставая, быстро бормоча слова молитвы, без конца путаясь и сбиваясь…

— Чё звали, убогие? — наследник великого Кеаксалима вышел из тёмного угла камеры, и они впервые увидели на его лице широкую самодовольную улыбку.

— Спасай, принц. Нас замуровали.

— Ха. Так вам и надо.

— Принц, ну хоть одного освободи.

— Не царское это дело. Думаешь, мне больше заняться нечем? Где мой кинжал, придурок? Учти, если потерял, я тебе уши отрежу, — вполне серьёзно пообещал принц, уставившись на старика пронзительным немигающим взглядом.

— В Питере твой кинжал. В офисе,