Тарас пока фигура непонятная. Тоже небось не от хорошей жизни агрессивным стал. И Анна. Почему такой странный выбор? Он ведь намного ее моложе, к тому же она – инвалид. Что их связывает? Чем она его привлекла? Непонятно. Денег у нее нет, сама сказала, что на пенсию по инвалидности живет. Дом на ладан дышит. А он все равно ею дорожит, оберегает ее.

Вспомнив про Тараса, Гуров решил остановиться и связаться с Жаворонковым. Пока доедет до Москвы, ночь наступит. Рабочий день и так уже закончился, не застанет капитана, придется до утра отчета ждать. Жаворонков оказался на месте. Услышав в трубке голос полковника, он сразу догадался, по какому вопросу тот звонит, поэтому не стал ждать, пока Гуров его озвучит, а перешел к докладу. В полицейской базе нашлось тридцать два упоминания о людях с таким сочетанием имени и фамилии, зарегистрированных на территории Москвы и Московской области. Для многотысячной базы не так и плохо. Пятнадцать человек Жаворонков отсеял по возрасту, они оказались либо слишком стары, либо слишком молоды. Еще троих убрал по национальной принадлежности, так как внешность их носила явные следы кавказских генов. Такое случается, когда отец от ребенка отказывается и мать записывает его на свою фамилию. На семерых оставшихся кандидатов собрал полное досье, выделив двоих наиболее перспективных.

Гуров попросил зачитать данные на этих двоих по телефону, объяснив, что нет времени ждать. Жаворонков вздохнул, но отказать полковнику не решился. Первый из кандидатов в возрасте тридцати трех лет оказался дважды судимым. Коренной москвич, проживает один в собственной квартире, расположенной в Фалеевском переулке в районе Якиманки. Отбывал наказание за финансовые махинации, но сейчас, согласно запросу в районный отдел, ведет вполне законный бизнес и в связях с уголовным миром не замечен.

Второй кандидат попроще и возрастом чуть старше. Ему тридцать шесть лет, имел ходку за разбойное нападение, но по малолетке. После этого приводов не было, и обвинения против него не выдвигали. Имеет брата, который проживает в районе Капотни, зарегистрирован у брата, но, по словам районного участкового, с ним не живет, а бывает только наездами. Где обитает основную часть времени – неизвестно. Последнее зарегистрированное место работы – автослесарная мастерская в Люберцах.

Выслушав отчет, Гуров расстроенно вздохнул:

– Придется все же в отдел возвращаться. Жена мне голову открутит. Не успел из командировки вернуться и уже до полуночи в отделе торчу.

– Не помог отчет? – посочувствовал Жаворонков. – Жаль, я старался.

– Может, и помог бы, будь у меня фотография. По фото я его сразу опознаю, а так…

– А зачем возвращаться? – оживился Жаворонков. – Давайте я вам все данные по электронке сброшу.

– У тебя и в электронном виде отчет имеется? – удивился Лев. – Вместе с фотографиями?

– Нет, только в бумажном, – все так же бодро сообщил Жаворонков. – Но это не проблема. Сейчас снимки сделаю и вам отправлю.

– Валера, ты – святой! – радостно воскликнул Лев.

– Да ладно, – засмущался капитан. – Тут всех дел-то минут на десять. Ждите, товарищ полковник, я вам их на рабочую почту отправлю. Годится?

– Годится, Валера. Спасибо еще раз, выручил.

Не успел Гуров убрать телефон, как тот снова зазвонил. Он подумал, что это Жаворонков снова звонит, забыл что-то досказать, и, не глядя, нажал кнопку приема вызова.

– Еще что-то вспомнил? – бросил он в трубку.

– Может, и вспомнил, – послышался в ответ голос Крячко. – И даже поделиться готов, если ты мне скажешь, о чем раньше речь шла.

– Здорово, шутник, – произнес Гуров. – Думал, это Жаворонков.

– А это Совенков, – пошутил Крячко. – Что тебе Жаворонок напел? Нашел он твоего Тараса?

– Нашел, аж пятнадцать душ. А у тебя что? Вокзалы проверил?

– Вокзалы проверил, но там пусто. Захарченко ни на одном пункте дешевой рабочей силы по фото не опознали. Подсказали еще пару-тройку мест, где поискать можно, но это завтра. На сегодня я свое отпахал, – доложил Стас.

– А с уголовниками как?

– Был я у них. Молчат, как партизаны, только, сдается мне, не из-за тюремной солидарности они молчат, а просто информацией не владеют. У остальных тоже глухо. Я с каждого привлеченного районного опера отчет собрал. Ни одной зацепки. Как сквозь землю этот Захарченко провалился.

– Про труп слышал?

– Да уж наслышан. Говорят, ты на место выезжал?

– Выезжал. Можно сказать, еще не вернулся, – ответил Гуров. – Мне до Москвы еще часа полтора пилить.

– Что-то полезное узнал?

– Какое там. Труп в лед вмерз, криминалисты его ломом откалывали. Сейчас в морг повезли. Ночь отогревать будут, а к вскрытию только завтра приступят. Так что отчета нам долго ждать.

– Генерала подключи, пусть поторопит, – посоветовал Стас.

– Дождемся утра. Пусть парни спокойно работают, все равно Захарченко еще не нашли, – возразил Гуров. – Слушай, я в отдел не буду возвращаться. Езжай и ты домой, выспись хорошенько. Завтра увидимся.

– Удачи на дороге, – пожелал Крячко и бросил трубку.

Гуров завел двигатель, выехал на трассу, прибавил газ и поехал в сторону Москвы. Домой вернулся к десяти. Открыл дверь ключом, снял куртку и ботинки и потихоньку прошел на кухню. Свет в квартире не горел, и он решил, что жена, Мария, легла спать пораньше, и Лев не хотел ее беспокоить. Но, щелкнув выключателем, даже вздрогнул от неожиданности – возле окна сидела жена.

– Ты чего в темноте сидишь? – удивленно спросил он.

– Засаду устроила, – спокойно ответила Мария.

– Какую засаду?

– Да вот, хотела проверить, во сколько мой муж с работы возвращается.

– И давно сидишь?

– С семи вечера. – Мария поднялась с табурета, прошла к холодильнику и принялась вынимать кастрюли и тарелки. – Голодный? Садись, ужином тебя кормить буду.

– Так зачем ты в темноте-то сидела? – Гуров проигнорировал слова об ужине, желая выяснить, с чего у его жены такое странное желание возникло. – Ну, ждала ты меня, так могла бы свет включить или телевизор посмотреть.

– Надоело, – отмахнулась Мария. – Забудь, иди лучше руки мой. У нас на ужин тефтели в сметанном соусе. А еще салат.

– Ты мне зубы не заговаривай. – Лев забрал из рук жены кастрюлю, поставил ее на стол и притянул Марию к себе. – Что случилось? Неприятности на работе?

Мария работала в театре, и время от времени у нее возникали конфликты с режиссером. Обычное для театральной среды дело, но она из-за этих размолвок всегда сильно расстраивалась.

– Ничего не случилось, с чего ты взял? – ответила Мария, но взгляд от лица мужа отвела.

– Маша, ты не умеешь врать, – покачал головой Лев. – К тому же не забывай, кто твой муж. Я ложь за версту чую.