прошлого, без памяти о подвигах и свершениях первопроходцев. Наши предки были отважными людьми, честными и открытыми, такими и мы хотим быть. Баллады и память нам нужны, чтобы стремиться стать лучше и сохранить то, что нам действительно ценно и важно. Традиции, благородные качества, чистота души…

Сыч замолчал, обдумывая свою следующую фразу. Затем продолжил:

– Есть у нас традиции морского братства. Ты видел, как нам вчера пришел на помощь капитан Лоц? Так же и в шторм моряки помогают друг другу, несмотря на большой риск погибнуть самим. Нет писанного закона, этого не купишь, не продашь, не заставишь. Но этому учил нас Микки-мореход. Сегодня поможешь ты, а завтра – тебе. Об этом мы слышим из баллад и моряцких историй с раннего детства.

– А ты думаешь, что Командор тоже может подать хороший пример? – изумился я.

– Да, – закивал капитан, – он пришел не мстить, а спасать свою Кровавую принцессу. Ему отказывали в переговорах, и он никого не убивал, только защищался. Когда войска Сиртоса были готовы его сокрушить, то появился Микки-мореход, остановил схватку и этим показал всем: «Её оболгали!». Это был как сигнал, что королева выбрала неправильную сторону в конфликте, и тогда она исправила ошибку. А Марта-морячка знала, что Командор прав, и готова была даже погибнуть, чтобы остановить бой.

– Парусник был не Микки-морехода, а просто корабль из его флотилии, который затонул во время неравного боя с пиратами, – уточнил я.

– Микки не ходит с нами по воде, он ушел в небеса, к другим богам, – возразил мне капитан, – мы же понимаем, что он давно умер. Но он шепнул бескрайнему морю – оно и подняло корабль из глубин, и наполнило его паруса северным ветром… Это история любви, верности, взаимовыручки и отваги, которые заложены даже в детях.

– А ты не усложняешь? – попробовал я приземлить его романтические порывы. – Ведь ты не повез груз в Приморский форт, испугавшись файских шпионов.

– К моему возвращению будет готова страховка судна от Имперского банка, – чуть отстранившись от меня, произнес Сыч, – это развяжет мне руки. Я нашел союзников в этом деле после того, как стражи отказали мне в защите. Я обязательно приду в Приморский форт с помощью!

– Откуда ты знаешь, что Командор хороший человек? – задал я, пожалуй, самый острый вопрос в нашем диалоге.

– Не знаю, – улыбнулся молодой капитан, – я в это верю! Как может быть по-другому?..

А дальше нам поговорить не удалось. Поднялся ветер, Сыч начал руководить командой, и мы двинулись по реке в самый центр Античной империи. Чуть помедлив, следом за нами направилась и вторая шхуна, на верхней палубе которой блеснули золотом кирасы бойцов. Уж что-что, а с такой охраной нам бояться шпионов было нечего.

Два дня мы двигались по реке, за это время перекинулись еще несколькими фразами с капитаном. То, что мой рассказ его вдохновил, я понял, когда услышал переборы струн его лютни в свободное время, как правило, по вечерам или ранним утром. Думаю, он писал свою балладу, пытаясь найти мелодию и слова, пока свежи впечатления и есть задор рассказать «как все было на самом деле». Будет ли его песня правдой? Вряд ли, он даже не видел событий, о которых слагает песню. Но такое не раз было в истории всех народов – мы приукрашиваем, делаем главных героев лучше, а потом свято верим в свой вариант событий. Я был уверен, что баллада капитана будет учить людей северных провинций хорошему и пробуждать лучшие качества...

Я сошел на берег в Западной гавани. Сам не знаю, но почему-то решил, что наша с Майораном уловка с переодеванием могла и не убедить моих недоброжелателей, что я оправился к осажденному форту. Еще меня смущал этот банковский транспорт, который шел за нами все время путешествия. Я согласился с догадками Сыча, что следующая за нами шхуна действительно без груза. Возможно, она охраняет меня. Но если я до этого додумался, то и сторонний наблюдатель сможет. Секретная служба точно на это способна. Поэтому, когда мы стояли у пристани, а команда была занята разгрузкой содержимого трюма, я активировал для маскировки свою «Ментальную защиту» и пробрался на корму, оттуда соскочил на пристань и, прячась за мешками, которые выгрузили с другого транспортника, прошел к большому трехэтажному зданию, около которого наблюдалась постоянная суета. Это был то ли вокзал, то ли портовая администрация. Здесь же находился трактир с постоялым двором.

Я снял дешевую комнатенку, где скоротал время до отплытия моей шхуны с капитаном-поэтом. Переживал ли я, что по-человечески не попрощался с Сычом? Нет, так как я оставил ему особенный подарок – штандарт Командора, потрепанный в боях, чуть замызганный, в пятнах от чего-то темно-красного, наверное, от крови, и пахнувший пороховым дымом. Я повесил презент на стену, на ржавый крюк, так как положить на стол мне показалось неправильным. Я даже улыбнулся, представив, как Сыч обомлеет, когда его увидит. Может, кто-то предпочел бы горсть золотых монет, но капитан – не такой, его вдохновит этот Командорский штандарт, и он будет до конца жизни рассказывать, а скорее, петь о Командоре, которого сам себе и придумает. И его Командор, конечно, будет лучше, чем я.

В «нумерах» постоялого двора у меня возник план столкнуть лбами Секретную службу и файских шпионов. Мне очень захотелось, чтобы змеи и жабы поубивали друг друга. Во мне зрела уверенность, что без этого нам выиграть войну просто не дадут. Я не знал, что опоздал со своими коварными планами – всё это уже началось, так как император начал действовать раньше меня…

А я тем временем приобрел у бедного купца из соседнего номера его поношенный костюм, объяснив, что коллекционирую одежду торговцев всех провинций империи. Мой дорогой китель, да еще и с яркой эмблемой Сиртоса на груди, был уж сильно приметным. Таким образом я стал счастливым обладателем зелёного кафтана из грубой ткани и таких же штанов, купленная рубашка была сильно застирана, но когда-то точно была белой и качественной. Кожаные сапоги и ремень с кошелем добавляли моему внешнему виду деревенского шарма. Но именно так было одето большинство купцов, и я остался доволен маскировкой. Сменив наряд на рынке поселка, который раскинулся по