– И пока это будет происходить, он будет есть, как лошадь,каждый день. – Александрия провела рукой по волосам, пряча улыбку. – Я не знаюДжош. У меня нет столько денег, чтобы кормить вас обоих.

Эйдан поставил мальчика на землю и обнял Александрию заталию рукой.

– Ты забыла, cara? Ты обещала выйти за меня замуж. Я думаю,что могу позволить себе прокормить собаку.

– Это правда, Эйдан? – воскликнул Джошуа и сталподпрыгивать. – Это действительно так, Эйдан? Ты, правда, женишься на Алекс? Ия могу оставить собаку?

– Ты продаешь меня за собаку? – потребовала Александрия,обнимая Джошуа за шею.

– Не только собаку, Алекс, но и за этот уютный дом, и заСтефана, и за Мэри. К тому же, тебе не придется работать на этого типа.

– Типа? – Александрия медленно повернулась и обратила всесвое внимание на Эйдана, сверкая голубыми глазами. – Откуда этот маленькийневинный мальчик знает такое слово?

Эйдан проигнорировал ее, улыбаясь сладкой невинной улыбкой,которая должна была вызвать у нее смех, но вместо этого  возникло тепло,распространившееся по всему телу. Она опустила подбородок.

– Ты смертельно опасен, – обвинила она его.

Он обхватил ее лицо большими руками и медленно, но довольноцелеустремленно, стал опускать свою голову.

– Я надеюсь, что так, – проговорил он с хрипотцой перед тем,как его рот соединился с ее, унося в их собственный мир.

Но скоро Александрия напомнила, что они здесь не одни.

– Святые угодники, – сказал Джошуа громким шепотом. – Тыможешь в это поверить, Стефан?

– Никогда ничего подобного не видел, – согласился Стефан.

Солнце на небосводе было необыкновенно большим, освещая всестранным красным светом. Океан с зеркально гладкой поверхностью был спокоен,небольшой ветерок, пара облачков… Внизу, под землей, забилось сердце. Почвазашевелилась, приподнялась, а затем выдала гейзер земли из тайной спальнойкомнаты под домом Эйдана.

Он все еще лежал, его большое тело было без сил. Рядом сним, словно неживая, молча лежала Александрия. Глаза Эйдана резко распахнулись.Ярость, горящая где-то в глубине, беспокойством вкралась в его сон. Запеределами его дома, где-то весьма близко, что-то очень злое пряталось в яркомсолнечном свете спокойных послеобеденных часов.

Он сделал вдох и снова закрыл глаза, его руки легли нагрудь. Эйдан почувствовал, как отделяется от тела и зависает в воздухе.Требовалась очень большая концентрация и усилия, чтобы оставаться бестелесным,полностью бесформенным. Он стал перемещаться через дверь комнаты и тяжелый люкподвала вверх. Прохождение через все эти предметы дезориентировало, заставляячувствовать, как непривычно колеблются атомы и молекулы, и Эйдан мысленновстряхнулся. Он экспериментировал с этим процессом и уже полностью отделялся оттела, контролируя себя только силой мысли. В других формах, в которые онтрансформировался, его тело изменялось, но, так или иначе, присутствовало.Только его ум и душа оставались неизменны. Звуки странно искажались, потому чтоу него не было ушей. Охотник не мог дотронуться ни до чего, просто проходянасквозь, а если пытался, то это было слегка болезненно. Тошнота тоже былачуждой, так как у него не было желудка.

Он полностью сосредоточился, не позволяя себе заострятьвнимание на неприятных ощущениях. Эйдан перемещался под землей по туннелю,проходящему внутри скалы. Он всегда казался ему таким узким, что Охотникзадевал стены плечами, но не сейчас, когда он без тела. Теперь он казалсяогромным из-за совершенно другого восприятия.

Он прошел через дверь, которая выводила на первый этаж.Сразу же появилось ощущение темного, угнетающего зла, пробудившего его глубокопод землей и наполнившего воздух своим зловонием.

Эйдан прошел через подвальную дверь в кухню, чувствуядеформированные вибрации и тона, которые, казалось, сначала проходили черезнего, прежде чем он мог их распознать: смех Джошуа, музыкальный голос Мэри иболее глубокий баритон Стефана. Понимание, что все трое в безопасности,заставило его почувствовать счастье. Чтобы ни наполнило зловонием воздух, покаоно не коснулось тех, кого он любил, и не нарушило спокойствие в доме.

Солнце светило через огромные окна, и Эйдан инстинктивносторонился лучей. У него не было глаз, не было кожи, которая могла бызагореться, но, все-таки, он чувствовал мучительную агонию. Каждый его инстинктсамосохранения кричал, чтобы он вернулся в безопасность прохладной землиподальше от солнца, но зловоние зла побуждало его идти вперед.

За те столетия, на протяжении которых Эйдан жил вблизилюдей, его продолжало поражать, что они имеют настолько слабо развитую системусамосохранения, предупреждающую об опасности, но даже если она и быласформирована, то ее обычно игнорировали. Воздух был пропитан зловонием инастолько сильным беспокойством, что это затронуло его даже тогда, когда онлежал глубоко в земле, заставляя проснуться от нерушимого сна. И все же Мэри пела в гостиной, протирая пыль с его нефритовой коллекции, а Стефан бормотал,занимаясь двигателем в огромном гараже – одним из немногих его увлечений. Эйданхотел воззвать к нему, предупредить об опасности, но это отняло бы слишкоммного энергии, и он не отважился. Охотник двинулся через гараж обратно в дом,возвращаясь на кухню к Джошуа.

Очевидно, что именно ребенок будет мишенью этого безумия,нацеленного как на Александрию, так и на Эйдана. Эйдан спешил к нему, но яркийсолнечный свет буквально иссушал его энергию. Его ум протестовал, прячась отярких лучей, но он заставил себя пройти через свет, чтобы достичь мальчика.

Джошуа играл со щенком, его глаза смеялись, а белокурыелоконы подпрыгивали, как бы говоря, что он счастлив. Он  даже не представлял, вкакой смертельной опасности находился.

Эйдан увидел, что собака, скуля, бежит к двери, и Джошуаоглянулся в поисках Стефана и Мэри, которые запрещали ему выходить. Надевповодок, он открыл дверь и выбежал в сад.

Жар солнца пронзил эфемерное тело Эйдана. Он почувствовалсебя точно на вертеле, словно его поджаривают на костре. Эйдан последовал замальчиком, отодвигая боль на второй  план.

– Пойдем, Барон, – настаивал Джошуа. – Быстрее. – Мальчикснова оглянулся, проверяя, что он один. – Барон – странное имя, но Стефанзахотел, чтобы тебя звали именно так. Это сделает тебя более благородным. Яспрошу Александрию, она все знает. Я хотел назвать тебя Алексом. Это бызаставило ее рассмеяться.

– Джошуа! – появился Винний дель Марко, руками он прикрывалисвое лицо. – Разве тебе не дали приказ? Солдаты представали перед военнымтрибуналом за меньшие провинности!

Воздух стал еще более плотным от зловония. Эйдан видел, чтоВинний чувствует себя в безопасности в саду и дразнит мальчика, надеясь навысокую стену и систему безопасности. Он не чувствовал опасности, котораяпритаилась совсем близко. Винний нагнулся и почесал за ушами  у щенка.