что это Мина, директриса Чистилищного, сестрица братьев Атрависов. Наверняка и шептуны где-то неподалёку. Чарли нервно оглядел пол вокруг себя.

Вдруг с грохотом ударили молотком.

– Прошу минутку внимания! – Слово взяла дама-академик; Чарли её узнал: это была Стеффи Аликанте. Витавшие под сводами купола перешёптывания моментально смолкли. – Судья Радамант Денделион не нуждается в особом представлении, тем более что наши друзья из «Магического вестника», – Стеффи взмахом руки указала на несколько журналистов, сидящих в первом ряду, – вчера посвятили ему большую статью. И всё же мне бы хотелось сказать пару слов.

Послышалось несколько вежливых смешков: публика давала понять, что оценила шутку.

– Радамант родился пятьдесят шесть лет назад в квартале Сливочной Феи; его мать была известна в высшем свете своим прекрасным вкусом и элегантностью; отец, академик Эдмонд Денделион, отвечал за «Словарь заклинаний» без малого тридцать лет. Очень рано молодой Радамант стал известен своими проказами, говорящими о его живом характере и редких для столь юного возраста дарованиях…

Чарли вздохнул. Очевидно, эта церемония задумывалась как чрезвычайно серьёзное мероприятие, и, несмотря на нависшую над ним смертельную угрозу, Чарли изнывал от скуки.

Он не хотел привлекать внимание к членам Ложи и всё-таки осторожно высматривал их в толпе: готовы ли они действовать? В конце концов он заметил госпожу Кисточку: она загримировалась! Чарли узнал волшебницу лишь по тощей фигуре и по её богатому наряду. Она что-то шептала на ухо какому-то мужчине, возможно управляющему «Насмешливой Благотворительности». Или это не он? В любом случае, не стоит слишком на них таращиться, чтобы ненароком не выдать. Чарли снова попытался вслушаться в речь Стеффи Аликанте.

– …Посвящение в Аллегорию – это не то же самое, что экзамен на получение магической степени. Однако Радамант Денделион создал для своего посвящения не один, а целых три шедевра. Передаю ему слово, чтобы он сам мог вам их представить.

Судья с готовностью занял место своей коллеги. Он пытался придать лицу выражение одновременно скромное, умное, внушающее доверие и весёлое, но, поняв, что это перебор, в итоге отказался от скромности. Он сделал знак двум ассистентам, и те принесли большой дорожный саквояж, который Чарли уже приходилось видеть. Открыв саквояж, судья достал оттуда меч с тонким прозрачным клинком, которым недавно проткнул тело Чарли:

– Чтобы стать Аллегорией правосудия, я много лет трудился над тремя важными атрибутами. Перед вами Меч Истины – он заставляет преступников признать свои злодеяния, разжигая в них чувство вины. – Радамант Денделион медленно повернулся, держа меч в вытянутой руке, дабы зрители могли получше его рассмотреть. Раздалось несколько робких хлопков: публика не понимала, настал ли подходящий момент для оваций или ещё нет. Судья снова запустил руку в саквояж и на этот раз достал весы – Чарли уже видел их в действии. – Карающие Весы позволят мне оценивать степень вины преступников и судить их сообразно ей.

«Лжец! – подумал Чарли. – Эти весы нужны тебе, чтобы искажать истину как заблагорассудится и назначать виновным того, кого твоя душа пожелает».

Между тем судья вновь запустил руку в саквояж и на этот раз достал оттуда длинную ленту из красного шёлка:

– И наконец, благодаря Повязке Искупления я смогу увидеть, совершит ли преступник новые злодеяния в будущем!

На сей раз Додлин встала, повернулась лицом к зрителям и, предлагая последовать её примеру, захлопала в ладоши. Зал взорвался громом аплодисментов. И всё же Чарли показалось, что многие воздержались и не хлопали.

Судья завязал себе глаза алой лентой, и его и без того пугающий облик стал ещё страшнее. На полу было заранее начерчено множество символов – несомненно, чтобы не затягивать церемонию. Судья Денделион начал двумя руками чертить в воздухе руны, нараспев произнося своим красивым, низким голосом сложные формулы.

Все присутствующие затаили дыхание, наблюдая, как в воздухе загораются и поднимаются вверх золотые символы, образуя всё более сложный рисунок.

«Почему же члены Ложи бездействуют?!» – заволновался Чарли.

Впрочем, они ещё успеют вмешаться, поскольку для успешного восшествия требовалось необычайно длинное заклинание. Чарли не обладал нужным уровнем знаний, чтобы вникнуть во все детали, и всё же попытался сосредоточиться на происходящем.

С полминуты всё шло гладко, а потом что-то изменилось. Чарли услышал… нет, не фальшивую ноту, но звук, резанувший ему ухо. Некое уязвимое место. Может, это и есть та магическая дисгармония, о которой упоминал учитель Лин?

Поразмыслить над этим вопросом он не успел. Со своих мест одновременно встали двенадцать человек и вытянули перед собой руки. Среди них была и женщина, похожая на госпожу Кисточку. Ещё через секунду все поднявшиеся маги начертили перед собой одну и ту же руну и метнули её в сторону центрального возвышения. Раздался грохот, и Чарли увидел в золотом заклинании судьи большую дыру. В зале повисла потрясённая тишина, образы, транслируемые зеркалами на стенах, стали нечёткими.

– Хватайте их! – завопила Стеффи Аликанте и замахала руками патрульным. – Это нападение на Академию Магии! Атака на всю магию!

Инициативу перехватил капитан Атравис.

– Взять его! И их тоже! – приказал он своим людям, указывая на магов, начертивших руну.

Члены Ложи не стали дожидаться, пока до них доберутся патрульные. Каждый из них выхватил из кармана что-то вроде шариковой ручки и щёлкнул ею. В ту же секунду вокруг мятежников закрутились маленькие смерчи, и все они исчезли.

«Им удалось! – обрадовался Чарли. – Они остановили судью!»

Потом снова раздался голос судьи, хриплый, усталый, но пронизанный железобетонной волей. Через несколько мгновений Радамант Денделион восстановил своё гигантское заклинание и продолжил рисовать всё более сложные руны. Затем его лицо исказилось от ярости, он повернулся, словно вдруг увидел кого-то среди собравшихся. «Это же директор “Насмешливой Благотворительности!”» – узнал Чарли. Маг ожесточённо щёлкал «ручкой», но та никак не хотела срабатывать, а патрульные уже бежали к нему… Все смотрели на судью и на незадачливого мага – не столько со страхом, сколько с гневом; в толпе уже звучало слово «террорист».

Чарли ничем не мог помочь бедняге.

Он лихорадочно огляделся и вдруг заметил прямо перед собой какое-то полупрозрачное мерцание. Поскольку никто не обращал на него внимания, Чарли протянул руку к мерцанию – и сразу же ощутил кончиками пальцев материю заклинания. Мангустина очень удивилась, когда он признался ей, что может воспринимать магию как осязаемое вещество. Это заклинание образовало что-то вроде… сети.

Осторожно погладив невидимые паутинки, Чарли почувствовал… шероховатости… Заклинание, на которое попыталась воздействовать Ложа, было несовершенно.

ЩЁЛК! ЩЁЛК! ЩЁЛК!

Несколькими рядами ниже маг всё ещё боролся со своей «ручкой». Внезапно налетел вихрь – и «террорист» исчез как раз в тот момент, когда до него наконец добрался