Чарли сунул два пальца в брешь, образовавшуюся в каркасе заклинания, и, потянув изо всех сил, почувствовал, как разорвалось целое полотнище. Он потянул ещё и ещё… Наконец в его руках остался огромный кусок магии.

Радамант Денделион оборвал своё грубое пение. С того места, где он стоял, Чарли видел, что судья бледен, губы его потрескались.

Внезапно судья начал подниматься над полом, окутанный золотым вихрем. Ещё через несколько секунд помещение затопил яркий свет.

«Это восшествие, – понял Чарли. – Всё-таки оно состоялось…»

Судья поднимался метр за метром: лицо обращено к куполу, руки раскинуты в стороны.

Величественное, прекрасное зрелище, но… что-то затрудняло подъём, как будто судья слишком много весил. Внезапно он задрожал всем телом и резко опустился на несколько сантиметров, но потом как ни в чём не бывало возобновил восшествие.

Чарли почувствовал, что оторванный кусок магии рассыпался у него в пальцах.

Восшествие совершалось не так гладко, как предполагалось; церемонию омрачил беспорядок.

Судья поднялся под самый купол, и его тело пронзили огромные арки света. «Интересно, – подумал Чарли, – это что, для большей зрелищности?» Обычно магия не требует такой вычурности.

Наконец судья опустился на землю. Что-то в нём изменилось: он словно утратил частичку человечности.

Радамант Денделион всё-таки стал Правосудием.

Толпа разразилась приличествующими случаю аплодисментами – не слишком громкими, но и не слишком тихими. Было ясно: от такой демонстрации магии всем стало не по себе.

Додлин приблизилась к своему мужу-Аллегории. Казалось, она колеблется, не зная, что делать. Они что-то сказали друг другу, но с такого расстояния Чарли не расслышал ни слова. А Додлин опустилась перед супругом на колени.

От потрясения Чарли забыл, как дышать.

Судья протянул руку к своему саквояжу – тот поспешно приблизился к хозяину – и достал оттуда весы.

«Он собирается судить собственную жену?!»

И в самом деле, Радамант Денделион занёс над женой весы, и те качнулись – сначала в одну сторону, потом в другую – и наконец выровнялись. Судья наклонился и помог жене подняться. Даже с того места, где находился Чарли, было видно: Додлин вне себя от страха.

– Я рассудил, что моя дорогая супруга достойна меня! – провозгласил судья. Голос у него тоже изменился.

Он шутит?! Несколько человек откровенно рассмеялись, хотя большинство зрителей хранили ошеломлённое молчание.

Судья сделал знак ещё кому-то – до сих пор Чарли не обращал внимания на этого человека, потому что тот стоял к нему спиной. Это был Тибальд.

Сын подошёл к отцу, и тот не стал оскорблять его, прилюдно устраивая над ним суд; вместо этого Радамант Денделион поставил Тибальда рядом с собой и положил руку ему на плечо, скорее из желания контролировать, чем из отцовской гордости. Семья собралась вместе – осталось лишь сделать снимок. «Интересно, – подумал Чарли, – только я один вижу, какой ужас Тибальд испытывает перед отцом?»

В этот миг все зеркала в зале погасли.

По рядам зрителей поползли испуганные шепотки.

– Что происходит? – спросил Чарли у своей соседки.

Мужчина, сидящий с другой стороны от Чарли, попытался начертить в воздухе руну и нахмурился, потерпев неудачу.

– Магический сбой, – ответил он Чарли. – Уже третий в этом году. Восшествие наверняка поглотило много магии…

– Надеюсь, дамба выдержит, – забеспокоилась дама, сидящая перед ними. – Ай-ай-ай! Конструкция держится лишь благодаря магии! Не хватает только, чтобы половина города обрушилась…

– Дамы и господа, прошу вас! – Слово опять взяла Стеффи Аликанте. – Не волнуйтесь! В Тэдеме хранится достаточный запас жемчей, мы сможем обеспечить питание всех важнейших объектов. Дамба не прорвётся, и волшебные постройки не рухнут. Разве что временно не будут работать некоторые фонтаны. Постарайтесь не пользоваться магией в ближайшие два часа, и ситуация обязательно стабилизируется.

– Всё вернётся на круги своя к началу юношеских скачек, сегодня днём я буду там председательствовать, – заявил судья.

– Господин судья? – окликнул его один из репортёров. – Или теперь мы должны называть вас «Правосудие»?

– Пока что будет достаточно обращения «господин судья».

– Ваше первое деяние в качестве Аллегории просто удивительно. Юношеские скачки, безусловно, являются важным событием в Тэдеме – достойны ли они вашего статуса?

Судья приподнял уголки губ, пытаясь улыбнуться. И всё же его лицу недоставало человечности – это откровенно пугало.

– Я теперь Аллегория, и всё же я отец. Отец должен присутствовать на соревнованиях, в которых участвует его сын. – С этими словами он машинально привлёк Тибальда к себе.

Чарли вдруг подумал, что журналист задал интересный вопрос. Могущественная Аллегория председательствует на каких-то незначительных соревнованиях – это же полная бессмыслица. Юношеские скачки довольно приятное событие в глазах Тэдема, но уж точно не слишком важное.

«Приятное событие…» – Чарли вдруг осенило: судья хочет казаться приятным человеком!

В самом деле, ему этого недостаёт. Радамант Денделион стал поистине пугающей фигурой. Он приложил столько сил: появился на публике вместе с семьёй, собирается руководить юношескими скачками, строит из себя хорошего отца… хочет показать, что ничто человеческое ему не чуждо.

Чарли решил, что увидел достаточно, и ушёл, снедаемый тревогой. У него нет шансов на победу в скачках: ведь судьёй на соревнованиях будет само Правосудие. Оставалось лишь две надежды: что судья не сможет нормально управлять своей новообретённой силой и что поступок Чарли, оторвавшего от заклинания кусок магии, будет иметь какие-то последствия.

26. Скачки

На трибунах Больших Арен яблоку негде было упасть. Тыквина Чарли и Джун произвела настоящий фурор на улицах Тэдема, её алые лакированные бока искрились и сверкали на солнце.

Вдобавок, пообщавшись какое-то время с единорогами, Морковка и Курица научились показушничать. Задрав морды к небу, они гордо вышагивали по вымощенной булыжником мостовой, величественно помахивая хвостами.

– Это что, Святые Розги?! – искренне изумился какой-то прохожий.

Чарли пытался утешиться этими знаками внимания.

Морковка и Курица действительно отличные лошадки. Утром ребята переполошились, когда Селестен Бурпен предложил им упряжку для гонки.

– Вы что, одолжите нам своих единорогов, месье? – переспросил Чарли.

– О, нет-нет-нет! У вас не осталось бы шансов на победу с Азалией-Всей-Пастелью-Мира и Барокко-Воплощённым-Благородством: их трудно заставить разогнаться!

– А… Зачем тогда вы дважды в год принимаете участие в скачках вместе с ними? – удивилась Мангустина.

– Просто развлечения ради! – И Селестен им подмигнул.

В конце концов он согласился, что ребята возьмут Морковку и Курицу, поскольку Чарли очень его об этом просил.

– Мы нашли общий язык, – объяснил Чарли, – и уже привыкли к недостаткам друг друга.

– Они хорошие животинки, – согласился Селестен.

Теперь Чарли и Джун в напряжённом ожидании стояли перед стартовой чертой рядом с остальными участниками. Мангустина сидела на трибунах в окружении почти всех