Однако, если только Брим не ошибался в своих расчетах, даже победитель грядущей войны не мог избежать тяжелых потерь. Он тряхнул головой и заглянул сквозь гиперэкран на мостик, где Труссо вела группу инженеров между поврежденных пультов. Сегодня они должны были подключать новую систему управления генераторами.

Он откинулся на локти и посмотрел на звездный небосвод. Его жизнь и карьера тоже находились в неопределенном состоянии. С одной стороны, он продвигался по служебной лестнице быстрее и выше, чем мог мечтать. Уничтожение вражеского форта многократно повысило его репутацию, хотя он первый признал, что успехом своим обязан в первую очередь былой возлюбленной. Более того, в последние недели Тор уже не раз намекал ему насчет нового корабля, строящегося на шеррингтонских верфях, — столь нового и секретного, что само его существование являлось тщательно охраняемым секретом. Да и Колхаун то и дело утверждал, что ИДК скоро будет включен обратно в состав Имперского Флота, откуда немногим более года назад вышел. Новое назначение, новые обязанности ожидали Брима со дня на день — в этом он тоже не сомневался.

Кроме того, ожидался его скорый отлет на Авалон для получения неслыханной награды — второго ордена Имперской Кометы. Собственно орден представлял собой восьмиконечную звезду из серебра и темно-синей эмали, в центре которой выгравировано было единственное слово:

ЧЕСТЬ

Что делало награду еще более почетной — по крайней мере для Брима, — так это лента, на которой ВПЕРВЫЕ было вышито: «ОНРАД V, ВЕЛИКИЙ ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТОР», — и стоял номер: «I». За всю историю Империи только сорок один человек удостоился этой награды. Как ни странно, за много веков сохранились все до одного ордена — собрание их считалось одним из главных сокровищ Империи. Комета означала вечную славу — во всяком случае, пока существует Империя.

Пока Брим предавался размышлениям, на одном из соседних гравибассейнов закипела бурная деятельность: засуетились швартовые команды, вспыхнули оптические клюзы. Одна из звезд над головой Брима тронулась с места, описала плавную дугу и с грохотом ушла на посадку в сторону моря. Вскоре из темноты вынырнул острый нос крейсера в белых усах водяной пены. Еще через несколько циклов в порту снова воцарилась вечерняя тишина, нарушаемая только криками вахтенных и береговых команд.

Брим откинулся на спину и снова посмотрел в усыпанное яркими звездами ночное небо. Где-то там находилась Марго Эффервик. Он не знал, жива она или распалась на элементарные частицы, но упрямо верил в первое. То, что к имени ее намертво прилипла фамилия Ла-Карн, не значило для него больше ничего. Возможно, они никогда больше не встретятся — и не займутся любовью, как прежде, — и все же он искренне верил в то, что установившуюся между ними духовную связь не оборвать никаким силам Вселенной. Никогда.

Впрочем, думал он, вставая и идя по темному брусу переплета между двумя гиперэкранами, надо еще выиграть войну. Пусть она и заморожена на время, придет день — и она разгорится с новой силой.

И у него, как у любого другого, на этой войне были свои обязанности.

Имперский Добровольческий Корпус Бакстера Колхауна официально прекратил свое существование рано утром, когда пятнадцать новеньких, с иголочки, «Звездных» совершили посадку в Варнхольме, прибыв с большой военно-космической базы на Аталанте. Оснастка кораблей и формирование экипажей проходили под личным контролем Клавдии Бальмонт, по личному же приказу Старшего Имперского Комиссара Боспора П. Голсуорси.

Еще через три дня, как раз в годовщину прибытия Брима в Варнхольм, ИДК и семь оставшихся в живых «Звездных» получили приказ вылететь в Шеррингтон для капитального ремонта и переоснащения. Как наиболее поврежденный в боях «Звездный огонь» должен был вылетать первым, с недолгой остановкой на Авалоне.

Так и вышло, что корабль, управляемый Труссо, снижался в густой облачности над столицей Империи, оставляя за собой длинный шлейф завихрений. На мгновение мелькнул в разрыве облаков и снова скрылся Большой Космопорт. Озеро Мерсин по левому борту было совершенно скрыто плотной массой серых облаков.

Они прошли дальний приводной маяк на высоте две тысячи иралов. Видимость не улучшалась. Брим еще раз перепроверил показания альтиметра. Труссо явно предстояло спускаться до самой воды вслепую, так что «несущественная» в нормальных условиях ошибка в тридцать или сорок иралов могла означать жесткое соприкосновение с поверхностью — хорошо, если только воды. «Звездный огонь» выровнял скорость, гравитационный градиент и подъемную силу гравигенераторов; экипаж завершил предпосадочные проверки систем, так что теперь Бриму оставалось только следить за посадкой. Посадочных фар они не включали, чтобы вернее увидеть огни на земле, если те прорежутся сквозь закрывший землю туман. Этой хитрости Брим выучился еще в бытность свою рулевым карескрийских рудовозов — там, на Карескрии, подобная погода была обычным явлением.

На высоте в тысячу иралов Брим удостоверился в том, что маленький янтарный огонек на пульте уже горит, означая завершение проверки систем автопилота. Теперь они могли спускаться в мягкой белой вате до высоты принятия решения — пятидесяти иралов. Если Труссо и тогда не увидит свет приводного маяка, ведущему наблюдение за приборами Бриму придется принимать управление на себя и уводить крейсер прочь от земли. Воздух над озером Мерсин слишком кишел маленькими судами, чтобы рисковать, сажая корабль вслепую до самого касания.

На высоте в пятьсот иралов они все еще продолжали напряженно вглядываться в белую мглу, прижимавшую их к озеру. Видимость не улучшилась и на высоте в двести иралов. Облачность начала редеть, только когда они спустились ниже сотни.

— Приближаемся к высоте принятия решения, — объявила Труссо, вглядываясь в передние экраны так, словно взгляд ее мог просверлить отверстие в застилавшем им путь тумане. За ней оставалось решение, продолжать ли спуск на автопилоте, или отключить его, предоставив Бриму вести корабль вручную. — Надеюсь, там все-таки вода, — немножко нервно усмехнулась она.

— Очень на это надеюсь, — кивнул Брим. — В конце концов, я несу за этот старый автобус финансовую ответственность, не так ли?

Он положил руки на клавиши управления, готовый принять управление немедленно после того, как индикатор автопилота высветит иероглиф «ОТКЛЮЧЕН»: все дальнейшие действия были натренированы до автоматизма за время бесчисленных слепых посадок в Варнхольме.

В считанных иралах над предельным минимумом — когда Брим совсем уж было приготовился брать управление на себя — Труссо выпрямилась и облегченно вздохнула.

— Вижу приводной маяк, — объявила она и, отключив автопилот, повела корабль вниз, к воде. Брим так и не сводил глаз с приборов, контролируя высоту до тех пор, пока крейсер, подняв в воздух облака водяной пены, не понесся над озером на гравитационной подушке. Когда скорость упала до рулежной, мостик взорвался радостными криками: они вернулись домой! Правда, теперь им оставалось самое сложное — найти в густом тумане путь к гравибассейну военной базы…

* * *