Саша вытащила блокнот и записала:

«Люция – месть за несправедливое увольнение и «причитающиеся» деньги – ей не заплатили за последний месяц плюс обвинили в воровстве.

Буль – избавление от ставшего неудобным компаньона + авторские за песню.

Иза – ограбление плюс избавление от свидетеля (проверить).

Кто-то, связанный с Изой (расследовать).

Игла? – он не мог выстрелить сам в себя, разве что по каким-то причинам хотел избавиться от Изы, а она во время борьбы отобрала у него пистолет. Но следов борьбы не было. (Иза знала об этом клубе все, была в курсе всех тайн – каких?) Киллер, выполняющий заказ? Чей заказ? Каждый из них мог быть заинтересован в таком заказе».

Слишком много вопросов, слишком мало данных. Больше всего ее интересовала выжившая пострадавшая. Почему она смешала с грязью подругу? Зачем? Что скрывала? После долгих размышлений Саша решила, что следует проверить личную и материальную ситуацию Изы. Несмотря на то что Саша уже дважды была в больнице, она не наткнулась там ни на мужа, ни на ребенка, ни на мать пострадавшей. В деле она прочла, что муж Изы – хорошо зарабатывающий менеджер, сыну два года. Занималась им старшая пани Козак, мать Изы тоже была жива. На первый взгляд отличная семейка. По своему опыту Саша знала, что в каждой семье имеется белая ворона. А если имеешь дело с идеалом, то скелет в шкафу почти гарантирован. Идеальных семей не бывает. На любой поверхности имеется трещина. Именно таким образом внутрь проникает свет. Почему никто не навещает Изу? Также Залусской показалось странным, что состоятельная женщина работает менеджером в клубе. Может, там все завязано на более крупных сумах? Левая выручка – это преступление, а желающих получить свою долю, как всегда, много. Еще есть мафия, которая контролирует «Иглу». А что с «Игольницей»? Каков ее статус? Первые выстрелы прозвучали именно там, два года тому назад.

Саша сложила лист вчетверо и сунула в карман. Она посмотрела расписание, оказалось, что поезд будет только через двадцать минут, поэтому она купила себе картошку фри, хорошенько ее посолила, а потом позвонила Джекилу. Он ответил после первого же гудка.

– Боже, благослови, и пусть им земля пухом. Аминь. Что случилось? – поприветствовал он ее, как всегда не ожидая, пока она представится первой. Она воображала себе выражение его лица: он был преисполнен важности. Задал вопрос, но не стал ждать ответа. – Если хочешь знать, что я думаю о Сплонке, то сдержи любопытство, потому что мне пришлось бы применить выражения, недостойные твоих прекрасных ушей.

Саша улыбнулась. Она действительно нежно относилась к Яцеку.

– Один вопрос, и он не касается мыла с запахом лимона, – успокоила она его.

– Лайма, Сашенька, – поправил он. – Именно такое было закуплено для потребностей нашего учреждения. Исследуемая женщина не мыла им руки, хотя именно так написал этот придурок, но ничего, долго он здесь не пробудет. Задушу и закопаю под кустом возле моего дома, а сосуд Ауэрбаха пусть покупает новое поколение. Из горла вырву.

– Не Шиммельсбуха?

– Дух в этом понимает как свинья в апельсинах. Один раз исказил и теперь делает это постоянно. Ты знаешь, что там творилось и какой толк был мне от стерильного якобы орудия преступления.

– Я хотела спросить о тестах на следы пороха на руках, – перебила она Джекила, чтобы он слишком не расходился, объясняя ей, например, для чего используется сосуд с таинственным названием. – Может, это и глупый вопрос, но я не нашла в деле ничего на эту тему. Или я что-то пропустила.

– Ты ничего не пропускаешь. Ладно, давай, но побыстрее. Язык до Киева доведет. За сто – двести злотых чаевых я даже спою тебе караоке. Что ты хочешь знать, Сашенька, ибо я напрягся как струна и пребываю в ожидании.

– Ты, случайно, не проверял, не мог ли Игла стрелять в Изу?

– Наконец нашелся кто-то, кто пользуется мозгами, – обрадовался Джекил. Конечно, я исключил это.

– Исключил? – сдулась Саша. Одна из ее блестящих гипотез отправилась в мусорную корзину.

– Сам Владислав Дмитрук из Центральной криминалистической лаборатории проверял это под электронным микроскопом. Он не обнаружил частиц пороха. У женщины тоже, но у нее я смог взять только один соскоб. Как только я начал собирать следы, она пошевелилась и скорая забрала ее у меня из-под носа.

– Значит, ее нельзя исключить?

– Можно и даже нужно, – заявил он категорично. – Она не стреляла. То, что я успел снять, было сделано еще в клубе. Разве что стрелок отмыл ее мылом с запахом лайма.

– А могла ли она целиться?

– Дашь мне ствол – скажу. А пока мы можем только погадать. У меня Марс в Деве, а у тебя?

Саша струдом сдержала смех.

– Игла тоже не стрелял?

– Абсолютно точно. Ни он, ни она.

– Спасибо, хоть что-то конкретное.

– К вашим услугам.

– И еще одно. Как ты догадался насчет той капли крови преступника?.. Или преступницы.

– Это не я, а достижения медицины и криминалистики, во славу отечества. Сначала гемотесты, а остальное сделали коллеги по исследованию ДНК. Перчатка испачкана кровью жертв, эти несколько капель – несчастный случай на производстве. Может, спусковой крючок заело после первого выстрела, а может, это произошло в результате борьбы. Всякое бывает. Особенно если пистолет старый, а судя по гильзе, он именно таким и был. На косяке двери, простреленном до того, как убийца вошел в помещение, в котором находилась женщина, остались следы пороха. Предположительно, этим пистолетом не пользовались несколько лет. Юзек так сказал, посмотри баллистическую экспертизу.

– Значит, убийца был без перчаток?

– Тяжело стрелять из такого ствола в перчатках, разве что в резиновых. Хотя они могли легко порваться.

– Но он должен был это заранее предполагать.

– Скорее да.

– А если это кровь Люции Ланге? Например, порезала палец и надела перчатки.

– К сожалению, это не ее кровь, – произнес криминалист. – Кстати, даже если бы пятно было старым, я смог бы установить его возраст: появилось ли оно в тот самый день или год назад.

– Значит, у тебя есть ДНК преступника.

– Йес, Саша. И запах. К счастью, я сам собирал его на месте преступления. Пусть кто-нибудь рискнет придраться ко мне, что консерва с запахом повреждена или нечто в этом роде.

– И как долго она послужит?

– Саша… – Джекил запнулся. – Одной из характеристик запаха является то, что он улетучивается. Можно увеличить число поглотителей, но только за счет снижения интенсивности запаха. Есть риск, что собака его не учует. После двух подходов с барменшей можно исследовать двух человек. Максимум трех, если осмологи рискнут.

– А ДНК?

– ДНК – это верняк. Как и чистосердечное признание или показание свидетеля, который там был. Это, вместе с запахом, можно назвать последним гвоздем в крышку гроба. Но по отдельности они нам ничего не дают. Единственное, что ДНК будет пригодно для исследований в ближайшие пять тысяч лет, а осмологический эксперимент можно повторить только два с половиной раза и все, финита. Я уже убрал образец запаха в сейф, чтобы какой-нибудь дебил не позаимствовал эту банку для засолки огурцов или чего-нибудь еще.