— Я вижу, вы очень заняты. С вашего позволения пойду к Михаилу Абрамовичу. Я могу ему сказать, что вы разрешили сделать копии?

— Конечно, конечно… Если будут вопросы — заходите.

«Все, как всегда, спрессовывается в один день, — посмотрев на закрывающуюся за Ключевским дверь кабинета, подумал Родик. — Абдужаллол с учетом моего дня рождения переиграл встречу на сегодня. Это в общем-то хорошо. Хотя, как он сказал, не по правилам. Не очень, правда, ясно, когда появятся бандиты. Будем надеяться, что все срастется. Однако как удивительно тесен мир! Человек, которого пришлет Абдужаллол, хорошо знал мою маму и знает меня. Кто же это?.. Скоро, вероятно, пойму. Это не повод расслабляться. Наоборот, необходимо продумать, как себя вести. Абдужаллол советует никуда не лезть, больше молчать и поддакивать. Брать ли на разговор Мишу? Наверное, да. Нужно срочно поставить его в курс дела, а то обидится и будет прав».

В кабинете Михаила Абрамовича в углу между стеной и столом примостился на краешке стула Вадим Николаевич.

— Где Михаил Абрамович? — спросил Родик.

— Он пошел снимать копии, — ответил Ключевский. — Должен вот-вот быть.

Михаила Абрамовича Родик нашел в комнате переговоров, где «лейтенант» и «майор» помогали ему копировать толстую стопку листов.

— Миша, ты мне очень нужен. Ребята сами все доксерят. Заодно, может быть, узнают, что говорят звезды насчет оплаты противогазов.

— Что-то случилось, Родик?

Он схематично рассказал о сложившейся ситуации.

— Правильно ли я понял — сегодня с бандитами встретится большой бандит и либо узнает их статус, либо договорится, чтобы они больше не появлялись? А дальше мы попадаем под него?

— В целом так. Я два дня анализировал наше положение и пришел к выводу, что это самый лучший вариант.

— Я что, должен одобрить твое решение?

— Ну, это твое дело. Ответственность все равно на мне. А участвовать в сегодняшней встрече ты обязан. Мы с тобой в субботу об этом говорили.

— А ты вчера мне это сказать не мог?

— Не мог. Я думал, что встреча будет завтра. Так получилось, но, поверь, другой выход — только закрыть все предприятия и вернуться на госслужбу.

— Все понял. Воспринимаю это как приказ, ты директор. Буду на месте, зови, когда понадоблюсь. Надеюсь, что твое решение действительно правильное… Да, Родик, если будет время, заходи ко мне, я тебе про таможню расскажу.

— Это важно, давай сейчас. Все равно бандитов еще нет. Что предлагают?

— Не буду вдаваться в подробности… В общем, тысячу долларов за один комплект документов.

— И как часто это будет?

— Не знают. По мере необходимости. Завышение инвойсов не проходит. Это они делают здесь, а вот досмотровые, как я тебе и докладывал, будут отдавать нам. Мое мнение: пробовать все равно надо.

— Давай. Запускай, я вечером с Сашей свяжусь или… Лучше сам ему позвони.

— Понял. Да, еще. Подумай, не нужен ли нам расчетный счет в Польше? Можно открыть.

— Не знаю… Хотя я тебе все никак не расскажу о моей идее. Там, возможно, понадобится. Вообще, Польша… Очень интересно. Это через кого? Гриша тут не завязан?

— Ты же знаешь мои связи. Если надо, я устрою встречу с генеральным директором крупнейшего экскаваторного завода. Это мой друг еще с социализма. С Гришей они знакомы, но не думаю, что это существенно. Кстати, Янек очень часто бывает в Москве, свободно говорит по-русски…

— Интересно… Может получиться. Мы должны подробно все обсудить. Только не сегодня, напомни мне к концу недели. Пойду ждать…

Ждать пришлось недолго. Вскоре к Родику заглянул охранник.

— Родион Иванович, к вам посетитель.

— Проводите, пожалуйста.

В кабинет зашел высокий худощавый мужчина. Родик сразу его узнал, хотя за последние почти двадцать лет виделись они мельком на похоронах матери. Это был один из самых трудных учеников ее первого выпуска. С последней встречи изменилась лишь прическа. Исчезла челка, а вместо нее голову украшал аккуратный ежик коротко стриженных седых волос. Знакомый шрам над бровью, которым в молодости очень гордился этот человек, стал менее заметен на фоне появившихся глубоких морщин. Когда Родик был совсем маленький, этот ученик часто и подолгу жил у них дома. Как-то мать взяла Родика с собой в поездку с учениками в Ленинград. Родик там очень сильно заболел, и мама, не имеющая времени ухаживать за ним, полностью перепоручила его двоюродной бабушке, живущей тогда в Ленинграде, и почему-то этому ученику. За время болезни они сблизились. После окончания школы, уже будучи взрослым мужчиной, этот человек, которого все, включая Родика, звали Муром, продолжал часто навещать маму, а потом вдруг исчез. Родик к этому моменту учился то ли в шестом, то ли в седьмом классе, и исчезновение Мура прошло как-то мимо его сознания на фоне общения с массой других маминых учеников, более близких ему по возрасту.

Сопоставив все обстоятельства, Родик понял, что Мур, вероятно, попал тогда в тюрьму, и очень надолго. Странно, однако, почему мама не вспоминала о нем и, похоже, не навещала его в тюрьме? Это было для нее нетипично. Или навещала, но по каким-то причинам скрывала это?..

Такие мысли пролетели в голове Родика с необыкновенной скоростью, и когда он пожал протянутую руку, на его лице, вероятно, отразилась вся гамма чувств. Это не укрылось от Мура: «Пончик, узнал? Правда, ты теперь совсем на пончик не похож, скорее профессор. Не ожидал меня увидеть?»

— Давно меня никто не называл «пончиком»… Конечно, узнал, да и Абдужаллол меня предупредил, но я не был уверен, что это ты. Знать раньше — можно было бы обойтись без посредника. Хотя Абдужаллол — мой очень близкий и давний друг. Не перестаю удивляться, как тесен мир. А ведь у меня была мысль в связи с этим делом найти кого-нибудь из вашего выпуска. Я даже старую мамину записную книжку полистал на днях. Кстати, твоего телефона там почему-то нет. Хочешь посмотреть?

— Давай, — взяв в руки старую потрепанную книжку, сказал Мур. — Я помню ее, как и все, касающееся твоей мамы. Это же была моя первая и для всех тайная любовь. Святой человек она была. А вот Володькин телефон… Он теперь передачу «Человек и закон» ведет. Разная у нас у всех судьба… Колька Михин умер. Где обретаюсь я, Абдужаллол поведал?

— Нет. Я только предполагаю. Вопросов задавать не буду. Инструктируй, как мне себя вести. Хочу еще, чтобы мой заместитель присутствовал. Пусть с самого начала все знает. Он порядочный и надежный, только слабохарактерный.

— Ничего себе рекомендация. Ты ему, да и никому, о наших взаимоотношениях и обо мне не рассказывай. Если надо, я сам скажу, что требуется. Иначе на гнилой базар нарвемся. А за базар тяжело отвечают. У нас и так по закону не все чисто, предъяву могут сочинить. Теперь — как действуем. Сначала я поговорю с ними один, ты и твой зам этого слышать не должны. Потом я вас позову. Сообщу, что давно вкладываю в ваш бизнес бабки. А дальше — по ходу. Загадывать не будем, разберемся.