Лет с одиннадцати, когда начался переходный возраст, я с ужасом поняла, что мой сын от меня отдаляется, отделяется – в какую-то неведомую ни мне, ни ему жизнь. Мы оба от этого страдали. Особенно я, потому что не знала, как и чем ему помочь. Конечно, в таком возрасте для мальчика особенно важно, чтобы рядом был отец, мудрый, сильный и мужественный. А тут была я – вполне мужественная и сильная, но – мать…

Я могу только предполагать, как переживал Вася появление брата Александра. Но внешне он вёл себя молодцом и очень по-мужски. Он взял на себя заботы о Сане в моё отсутствие. Он мог и покормить, и помыть, и развлечь младенца – хотя последним не очень-то баловал своего братца.

Когда Саня немножко подрос, Вася, покормив его ужином, отправлял спать. Просто выключал свет и строго, «по-мужски», говорил: «Спокойной ночи!» Саня не сопротивлялся, брата Василия слушался, но до моего прихода не спал – сидел в темноте и ждал… Как-то прихожу часов в одиннадцать с озвучания на телевидении. В доме тишина. Василий выходит меня встречать в коридор. «Спит?» – спрашиваю я, кивая в сторону комнаты, где жили мы с Саней. «Давно!» – отвечает Вася.

В это время раздаётся громкий крик: «Мама!» И из комнаты вылетает Саня. Одетый. Сна ни в одном глазу!..

Василий ахает: «Ну и сын у тебя! – изумлённо говорит он. – Два часа молча просидел в полной темноте!..»

Уложить Саню было занятием совсем непростым. Для начала надо было его отловить: он бегал по комнате – по спинкам кресел и дивана, а казалось, что и по стенам – с лёгкостью и скоростью непостижимой.

Потом, уже умытый и переодетый в пижамку, он начинал фонтанировать просьбами: «есть – пить – на горшок – почитать – рассказать сказку – включить магнитофон». Он тоже любил послушать что-нибудь из детских спектаклей. Но ещё больше любил слушать мои сказки, которые я сочиняла «на ходу»…

Как правило, я засыпала раньше, но периодически включалась, чтобы по его требованию «продолжить рассказ». И только немножко поспав, я вставала и шла на кухню – писать рефераты и стихи, готовиться к экзаменам, и готовить обед на следующий день, и стирать бельё…

В принципе, всё это делалось одновременно, параллельно: кипел суп, стрекотала стиральная машинка, стучала пишущая…

Но это было моё время. И самое счастливое время в моей жизни. Спали дети. Спали кошка Мурка и пёс Томка. В доме царили покой, умиротворение и гармония. И сердце моё переполнялось радостью!..

По большому счёту, квартира была не слишком удобной. В одной комнате жил Вася. В другой – я и Саня. Работала по ночам я на кухне, которая была далеко в конце коридора, и мне приходилось периодически бегать проверять, спит ли младший. На кухне я принимала поздних гостей, когда нужно было, чтобы разговоры не мешали детям спать. А вообще, под гостиную была приспособлена прихожая, в которую я втиснула мебель загорской (Сергиев Посад тогда ещё был Загорском) фабрики, стилизованную под старину: шкаф-буфет, стол, два стула и диванчик. В этой «гостиной» проходили все семейные торжества. Там же снимались многочисленные интервью и передачи для разных каналов. И ничего – никаких комплексов, хотя тесно было – не повернуться. Зато был длиннющий коридор, который вместил все многочисленные полки с книгами, а на противоположной стене Саня устраивал постоянно свои выставки рисунков. Он рисовал много, быстро и сериями с продолжениями. И – очень выразительно и смешно, особенно смешными были подписи к рисункам…

Саня вообще был такой эксцентричный персонаж. Одна моя знакомая до сих пор вспоминает, как она пришла ко мне в гости. Саня спал. Мы потихоньку пили чай на кухне. Вдруг – звон, грохот. Я говорю испуганной гостье: «Это моя лягушонка в коробчонке едет!» И из-за поворота в коридоре на трёхколёсном велосипеде выезжает на огромной скорости двухлетний ребёнок с льняными волосами и абсолютно голый…

Сейчас вспомнила, как в этой же «гостиной» снимался один из первых выпусков передачи «Пока все дома». Молоденький Тимур Кизяков тогда был только ведущим и работал под руководством режиссёра. Это была одна из первых его передач. И вот сидим мы за столом: я, папа и шестилетний Саня. Причём для съёмки Саня «соответственно» оделся и вышел к телевизионщикам в моей шляпе и сапогах, в колготках в резиночку, которые собрались «в гармошку», и утверждал, что он мушкетёр…

Тимур задал вопрос о происхождении фамилии Варлей, и папа начал обстоятельно рассказывать. Саня внимательно слушал, а потом задумчиво сказал: «Вот, оказывается, откуда взялась наша фамилия…»

«А тебе нравится твоя фамилия?» – подхватил тему Тимур. «Честно говоря, не очень!» – ответил откровенный Саня. «Ну, а если бы у тебя была возможность выбирать, ты бы какую фамилию себе выбрал?» – продолжал расспрашивать неугомонный Кизяков. И, не задумываясь ни на секунду, мой младшенький ответил: «Ну, например, Дзержинский!»…

Раздался «звук падающих тел» – это рухнули от смеха и Кизяков, и режиссёр, и оператор…

К сожалению, в передачу эта гениальная реплика не вошла – тогда как раз готовились сносить памятник Дзержинскому на площади его имени. А почему так ответил Саня, я поняла почти сразу – раньше на площади, рядом со станцией метро «Дзержинская», был замечательный «Детский мир», куда мы с Саней ездили за игрушками, за одеждой, а то и просто посмотреть, как начинают бить часы в самом большом зале и из часов выезжают любимые сказочные персонажи. Дети всегда ждали этого волшебства. Поэтому и фамилия «Дзержинский» у Сани ассоциировалась со сказкой, радостью и подарками…

Кино в «перестройку» практически не снималось – в основном «кооперативные» и «коммерческие» проекты, от которых я отмахивалась руками и ногами, потому что всерьёз к ним относиться было невозможно. Ну, например, за мной неделями ездил один так называемый «режиссёр», уговаривая сняться в его шедевре.

А сюжет там примерно такой: за парнем гонятся бандиты. Он влетает в метро и бросается целовать первую попавшуюся женщину. Приняв их за влюблённую парочку, бандиты пролетают мимо. Женщина приводит парня к себе домой. А живёт она… в грузовом лифте – там даже стоит двухспальная кровать, – потому что в её законной квартире… прорвало канализацию и квартиру залило г… Дальше следуют эротические сцены на двухспальной кровати… В лифте…

Правда!!! Не выдумываю! Этот режиссёр до сих пор вполне благополучно снимает. И даже снял «ремейк» «Кавказской пленницы»!..

Поэтому я предпочитала заниматься дубляжом, ездить выступать в концертах. Вполне хватало на то, чтобы прокормить детей. Чтобы спокойно можно было сидеть ночами и писать стихи…

Но иногда приходилось уезжать с концертами на несколько дней. Тогда в доме на Смоленской набережной появлялись папа с мамой, которые оставались с ребятами до моего возвращения…

И вот однажды, когда я приехала из очередной поездки, мама рассказывает мне, что была в гостях наша родственница, тётя Шура, и подарила Сашеньке золотой крестик. Я напряглась, потому что считала, что крестик могут подарить ребёнку только либо священнослужители, либо родители, либо крёстные…