Рэнд, несомненно, оказывала огромное влияние на систему ценностей NBI. Какой бы предмет ни преподавали, лекторы NBI, по определению, были членами её внутреннего круга, которые прошли проверку и приняли её как единственного учителя. Объективистский интеллектуальный мир задумывался в качестве противопоставления тому, что Рэнд считала доминирующим методом (или его отсутствием) в университетах Америки. Она резко критиковала университеты за их противодействие системному строительству и «произвольное, бессмысленное, стихийное нагромождение образовательных курсов, отсутствие какой-либо иерархической структуры знаний, порядка, целостности или аргументации»[456]. Объектизм же, наоборот, являл собой тщательно упорядоченную систему. Новички начинали с основ и переходили к более продвинутым занятиям по мере того, как осваивали различные концепции. Особенно амбициозные студенты из Нью-Йорка и близлежащих областей могли побороться за возможность встретиться с Рэнд лично и принять участие в философской дискуссии «Коллектива».

По мере того как объективизм становился всё более популярным, Рэнд всё больше начинала думать о своём публичном образе. Сразу же после публикации «Атланта» она принималась на телевидении, в прессе и на научных симпозиумах спорить с либералами. Теперь же она отказывалась вступать с кем-либо в конфронтацию на публике, как она рассказывала одному заинтересованному лицу, потому что «гносеологическая дезинтеграция нашего времени сделала проведение дебатов невозможным»[457]. Устав от долгих лет плохого мнения о себе в обществе, в 1960-х гг. она составила специальную форму для использования в СМИ. В ней она требовала, чтобы её появление означало «серьёзное обсуждение идей» и чтобы разногласия, «если таковые будут, выражались вежливо и без перехода на личности». Рэнд настаивала на неупоминании её критиков и оставляла за собой право одобрять точную формулировку её представления. Она также была очень чувствительна к неожиданностям своей литературной славы и одному из своих преданных поклонников даже сказала: «Мне жаль, что я не могу позволить тебе себя фотографировать. Я перестала это практиковать, потому что получаюсь очень плохо». Когда одна студентка NBI нарушила это условие во время лекции, Нейтан подошёл к ней и засветил плёнку[458].

Будучи по-прежнему далёкой от одобрения такого резкого пополнения рядов объективистов, Рэнд всё с большим подозрением относилась к тем, кто якобы говорил от её имени. Даже студенческие клубы Айн Рэнд, спонтанно возникавшие во многих колледжах и университетах, в том числе в Бостонском, Дартмутском, MIT, Стэнфордском и Колумбийском, начали вызывать у неё беспокойство, поскольку они использовали её имя без её ведения. В мае 1965 г. в «Новостях объективизма» Нейтан опубликовал предупреждение, адресованное студенческим клубам. Его и Рэнд особенно сильно беспокоил выбор названия таких организаций. Нейтан объяснял, что названия, подобные «Клуб изучения Айн Рэд», являлись приемлемыми, но «Общество Джона Голта» – нет. «Будучи вымышленным персонажем, Джон Голт является собственностью мисс Рэнд; он не представляет собой всеобщее достояние»[459], – утверждал Нейтан.

Он также создал правильную терминологию для тех, кто восхищался её идеями. Термин «объективист» «неразрывно и непременно связан с мисс Рэнд или со мной, – писал он. – Человек, согласный с нашей философией, должен обозначать себя не объективистом, а воспитанником и сторонником объективизма». Позже, когда философское течение продолжило распространяться, объективистов уже могло стать больше чем двое. Кроме того, если какой-либо студенческий клуб выражал желание выпускать сборник новостей, он должен был обозначить своё согласие с философией объективизма, но указать, что не является официальным её представителем. В заключение Нейтан подверг жёсткой критике группу почитателей Рэнд, «малодушных паразитов», желавших использовать объективизм в необъективистских целях. Под эту категорию попадали все сторонники политического анархизма и каждый, кто пытался завербовать студентов NBI в аферные проекты за свободный рынок для новой нации или территории[460].

Тревога Нейтана в какой-то мере даёт понять о развитии правой политики среди студентов после поражения Голдуотера в президентской гонке. Голдуотер был унифицирующим фактором, руководителем, лишённым полномочий, который объединял разные группы правого крыла и направлял их политические усилия в ранее существовавшие институты. С крахом перспектив Голдуотера его молодые последователи вновь разбились на разные группы. Объективистов уже больше было не найти среди «Студентов за Голдуотера», однако им удавалось формировать собственные клубы. Среди более радикальных студентов вновь становился популярен анархизм, в основном благодаря заслугам Мюррея Ротбарда. В 1962 г. Ротбард выпустил двухтомник «Человек, экономика и государство», свою интерпретацию философии Людвига фон Мизеса. В конце книги было несколько глав, в которых говорилось о его приверженности анархизму, которые впоследствии были аккуратно вырезаны его спонсорами из Фонда Волкера. Ротбард представил его идеи более восприимчивой аудитории, создав журнал «Левый и правый», которым он хотел привлечь студентов-бунтарей с обоих концов политического спектра[461]. Несмотря на то что анархизм был, мягко говоря, позицией меньшинства, даже от самой идеи Рэнд пришла в ярость. Впрочем, некоторые студенты видели в анархизме логичный следующий шаг после объективизма. Другие, увлёкшись идеей Рэнд о капиталистической утопии, начали вынашивать хитроумные планы по созданию новой либертарной Атлантиды. Общество с истинно свободным рынком, полагали они, можно было бы основать на необитаемых землях или даже на специальных платформах в открытом море. Рэнд считала эти планы нелепыми.

Больше всего её беспокоили новые левые. Студенческий левый активизм начинался с малого, с нескольких преданных своим идеям студентов, протестовавших против обязательной клятвы антикоммунизму ради обучения на факультете. Он набирал обороты вместе с движением за гражданские права. Вскоре фокус интереса сместился на самих студентов, их права на кампусе, их место в структуре университета. Позже главными вопросами станут война во Вьетнаме и призыв. Рэнд яснейшим образом высказалась против новых левых – «Движения за свободу слова» Университета Беркли, в эссе 1965 г. «Свести счёты: студенческое восстание». Что характерно, причиной проблем в Беркли она называла современную философию. По её словам, «человеком, наиболее ответственным за состояние современного мира», был Иммануил Кант, кого она называла духовным «отцом» Марио Савио – лидера студенческого восстания в Беркли. Отношение Рэнд к Канту как к злодею было одной из странностей объективизма. В то же время оно привлекало, так как демонизация Канта говорила об искренней интеллектуальности и глубоком почтении силы идей.