В конце XX века стало ясно, что на самом деле именно ВАСХНИЛ представляла собой мифическую структуру.

Низкая научная эффективность и даже абсурдность деятельности коммунистических академий объяснялись не только идеологическим задачами, которые были главными для этих академий. Работой всех этих академий управлял руководящий орган коммунистической партии – ее Центральный комитет (ЦК ВКП(б), с 1952 года ЦК КПСС). В ЦК существовал особый отдел, который и руководил деятельностью академий и всех научных учреждений страны. Название отдела варьировалось: перед крушением коммунистического режима он назывался Отдел науки и высших учебных заведений.

Надо понимать, что членами ЦК становились не великие ученые, а надежные коммунисты из числа руководителей коммунистической партии, и уровень образования этих руководителей был, мягко говоря, не очень высок. Людей, имеющих настоящее высшее образование, было очень мало. В первых составах ЦК их были единицы. Даже самый образованный из них В. Ульянов получил высшее образование экстерном. А с 1922 года ЦК возглавлял И. Джугашвили, у которого и полного среднего образования не было. И этот человек решал, кто будет в ЦК управлять всей наукой страны! Впрочем, управляемые Джугашвили академики быстро и решительно повысили образовательный уровень диктатора, присвоив ему в 1939 году звание почетного академика Академии наук СССР (при наличии четырех лет учебы в духовной семинарии).

У этих академий был очень низкий коэффициент полезного действия с точки зрения создания нового знания, приносящего пользу всему человечеству. Но с точки зрения восхваления политики компартии, с точки зрения формирования ложных представлений КПД был очень высок. Например, в том же «Энциклопедическом словаре» отсутствовали статьи о таких этносах, как калмыки и чеченцы, но были статьи о таких этносах, как сельгуны, ороки, орочи, хотя эти три последних этноса очень малочисленны по сравнению с первыми двумя.

Отсутствие статей о калмыках и чеченцах объяснялось не забывчивостью составителей словаря, а тем, что калмыки и чеченцы (в числе многих других народов) были насильственно изгнаны со своей территории проживания и находились в Средней Азии или Сибири в качестве ссыльных народов. Как можно было объяснить в «Энциклопедическом словаре» причины высылки целых народов, включая младенцев, стариков, инвалидов? Да очень просто: надо было исключить упоминания о них из научной и образовательной литературы, а потом стереть из памяти всех других народов России.

Самым показательным примером контроля коммунистического режима над наукой стал его контроль над исторической наукой и учебниками по истории России.

Этот контроль с наибольшей силой проявился в кампании по осуждению концепции истории России самого известного марксистского ученого-историка России М. Покровского. В предыдущей главе книги уже говорилось, что Покровский был тем историком, который вслед за Н. Муравьевым и В. Сергеевичем доказывал, что в России с самого раннего периода ее истории утвердился демократический образ правления, гораздо раньше, чем в Англии или Франции. Но вследствие чингисхановского нашествия и ордынского влияния демократия сменилась деспотическим правлением.

В 1932 году М. Покровский умер, в честь его заслуг перед исторической наукой России его имя было присвоено Московскому университету. Официально это было сделано распоряжением Народного комиссариата просвещения РСФСР от 20 декабря 1932 года. Причиной этого решения было стремление увековечить имя человека, который на протяжении почти 15 лет официально считался главным историком России.

Слово главный не является преувеличением. Примерно с 1920 года все граждане России – школьники, студенты, взрослые изучали историю России по книгам, написанным М. Н. Покровским. Его основными книгами по истории России были «Русская история с древнейших времен» и ее сокращенный вариант «Русская история в самом сжатом очерке».

Вторая по тиражам и количеству изданий является самой распространенной книгой по истории нашей страны. Достаточно привести такие цифры: в 20–30-е годы XX века вышли в свет 15 основных изданий (из них 10 при жизни автора), 75 стереотипных и на языках народов СССР и зарубежных стран, всего более 90 изданий. Следует учитывать, что каждое издание выходило огромным тиражом. Совокупный тираж этой книги за 15 лет составил миллионы экземпляров. Чем же можно объяснить подобное?

Помимо их определенных научных и стилистических достоинств, огромную роль сыграло мнение об этой книге В. Ульянова, высказанное им в письме Покровскому от 5 декабря 1920 года:

Учитывая, что В. Ульянов был не только председателем правительства России, но и безоговорочным авторитетом в сфере идеологии, то указанное письмо Ульянова сыграло роль указания переиздавать и распространять эту и другие книги Покровского в качестве важнейших учебников по истории России.

После смерти историка в 1932 году за заслуги перед исторической наукой Покровский был удостоен двух высочайших почестей в Советском Союзе 30-х годов XX века. Он был похоронен у Кремлевской стены на Красной площади рядом с мавзолеем В. Ульянова, его именем был назван лучший университет страны – Московский.

Но с 1937 года университет стал именоваться просто Московский государственный без упоминания имени М. Н. Покровского. Никаких официальных объяснений не прозвучало, но причина была очевидна. Джугашвили приказал начать беспощадную критику идей Покровского. В январе 1936 года было принято специальное постановление Центрального Комитета коммунистической партии и правительства по вопросу о состоянии исторической науки в стране. В то время подобные постановления играли роль главных законов страны. В постановлении говорилось, что

В условиях 30-х годов XX века эти слова означали смертный приговор идеям и книгам Покровского, а также объясняли исчезновение его имени из названия Московского университета.

Следует заметить, что осуждение идей и взглядов Покровского было самым очевидным и, наверное, единственным прямым отрицанием взглядов В. Ульянова на историю России. Основатель коммунистической партии считал Покровского главным и безоговорочным авторитетом в научной сфере: