– По-вашему, я возьму с вас деньги за работу?

– Извините, – сказал Варис, чувствуя очередной приступ головной боли. – Я стал совершеннейшим невежей, даже хорошие манеры меня покинули. Я не… я… буду благодарен вам за ваш дар.

– Не извиняйтесь, – успокоил его Мерус Арайдер. – Иногда горе заставляет… когда мы потеряли дитя… – Он нервно сжал сплетенные пальцы.

– К этому невозможно привыкнуть, – вздохнула Лазурена. – Но жизнь продолжается. Только так можно противостоять смерти.

– Не знаю, можно ли найти силы для того, чтобы это пережить, – сказал Мерус Арайдер. – Что в таком случае сила? Что это вообще означает? Минутное молчание? Никакой музыки, она не нужна. Однако, если все время молчать, то слова будут потеряны навсегда.

– Я ломала кисти и карандаши, – сказала Лазурена. – А потом мы с Рахме сожгли картины. Это было чем-то вроде скорбного плача. И своего рода жертвоприношением. В заморских краях молитвы записывают на листах бумаги, а потом сжигают, чтобы они вместе с дымом возносились к Ней.

Мерус Арайдер недовольно поморщился, но Лазурена коснулась его руки, и он кивнул.

– Мне хотелось все сломать и все сжечь, – продолжила Лазурена. – Уничтожить все прекрасное, потому что кому нужны прекрасные вещи в уродливом, мертвом мире? Но Рахме подарил мне триптих… и я вспомнила, для чего необходима красота. Рахме спрашивает вас, Варис, от имени нас обоих: что мы можем сделать? Если не для Извора, то для вас?

Варис повернул голову, и челюсть сухо щелкнула, как сломанный прутик. Комната качнулась.

– Я… – начал он, но вместо слов вырвался судорожный всхлип.

В глазах потемнело. Варис вспомнил о Изворе – он слишком много работал, слишком много делал, – и с невероятной ясностью подумал, что если с ним самим произойдет то же самое, не важно, по какой причине, то лучше умереть прямо сейчас.

Нет, сейчас он не умрет. Мерис Арайдер вскочил и бросился к Варису. Варис попытался встать, пролепетать какие-то извинения, сбежать куда-нибудь и захлопнуть за собой дверь, чтобы упасть без чувств там, а не перед друзьями, но комната снова качнулась, а колени подкосились. Он повалился вперед, его подхватили и удержали две пары рук. Ему ослабили галстух, расстегнули ворот сорочки, распустили волосы. Он знал, что его хотят уложить поудобнее, но испытывал невыносимый стыд, отбиравший последние силы.

К Варису снова пришла все та же невероятно ясная мысль, но теперь в ней теплилась надежда: еще вчера он первым делом решил бы, что друзья его отравили.

Он содрогнулся, снова всхлипнул, но не разрыдался. Он хорошо умел сдерживать рыдания. Он мог заморозить слезы, держа ладони над языками пламени, которые превращали в пепел драгоценные страницы.

Глава 6

Повелительница камней и дороги

На следующий день после неожиданного отъезда Вариса Лумивеста проспала до полудня. Раза три или четыре она просыпалась, понимая, что за плотно зашторенными окнами уже светло, но теплая постель не отпускала, и Лумивеста снова погружалась в дрему.

Праздники заканчиваются, наконец подумала она и с трудом выбралась из смятых простыней. Странным образом ей пришла в голову мысль, что неплохо бы обзавестись хорошим постельным бельем для дома, а еще установить систему нагрева воды.

Она села на кровати, спустив ноги на пол. Огонь в камине погас, в комнате было прохладно и темно. Лумивеста нащупала выключатель на электрической прикроватной лампе. Как хорошо, когда можно одним касанием включить свет, и читать удобно. Но все-таки лучше и уютнее, если в спальне есть камин.

Она думала, что ей приснится Варис, но этого не случилось, или она просто не запомнила сон. Она долго лежала в постели, не шевелясь, освещенная пламенем камина в пустой комнате, и думала. Может быть, она передумала все мысли, и на сны ничего не осталось.

Теперь она окончательно проснулась и, одернув ночную сорочку, ушла в ванную.

Лорд Извор – он, как теперь понимала Лумивеста, был для Вариса больше, чем другом, – тяжело заболел, и Варис уехал к нему. Он отринул свой отдых, но не отринул ни гостей в усадьбе Странжа, ни саму Лумивесту. Обвинить его в этом невозможно. Было ли в жизни Лумивесты что-то, ради чего она поступила бы так же? Родители умерли, в имении все шло своим чередом, обо всем заботилась прислуга.

Насколько ей было известно, никто в коронате не проявлял мятежных настроений. Вдобавок считалось дурным тоном свергать корона в его отсутствие; узурпаторам полагалось выступать открыто, встречать противника лицом к лицу.

И, разумеется, один из противников погибал.

В коронате ждали возвращения Лумивесты. С палионом Сильверном все было обговорено, как и планировал Варис. Да, Лумивеста могла незаметно уехать с Варисом из Листуреля, но вернуться туда вдвоем…

Она включила воду погорячее, в душевой кабинке заклубился туман. Варис никак не мог пригласить ее уехать вместе с ним. А если бы и пригласил, ей пришлось бы отказаться. И все же…

Она знала, в чем дело. Она сама об этом думала, совсем недавно. В ее краях, если у корона что-нибудь пытаются отобрать, то он борется за это, встречая вызов лицом к лицу.

Лумивеста оделась и по крытой галерее прошла из гостевого флигеля в особняк. День выдался на удивление ясным; озеро и лес выглядели, как сапфиры и малахит. В прозрачном воздухе веяло осенней свежестью, и Лумивесте показалось, что среди зелени уже мелькают отблески меди.

В столовой двери на балкон были закрыты, на серванте стояли обеденные яства. Странж и Дани, Сильверн и Эдеа переходили от подноса к подносу, накладывая себе на тарелки ветчину, ростбиф и хлеб разных сортов. Пахло куриным супом. Все негромко поздоровались с Лумивестой и сели за стол. Разговор не клеился.

Веселина принесла кувшин воды на бузиновом цвете и подогретый сидр, а потом рассказала старую-престарую шутку про кверцийского императора, которому генерал не удосужился организовать пиршество на поле боя. Шутка оканчивалась каламбуром, связанным с именем Вариса, и на миг все умолкли. Потом Сильверн рассмеялся, за ним развеселились и остальные, и оказалась, что вполне можно говорить и о Варисе, и об Изворе, и о поспешном ночном отъезде.

Веселина, очень довольная собой, едва заметно вздохнула, а потом принесла яблочный пирог и густые сливки.

Лумивеста попыталась представить (хотя и понимала, что это выходит за рамки приличия) личную жизнь Веселины. Наверняка у нее есть спутник… Oна, зная самые сокровенные тайны имения, предпочитала о них не говорить. Лумивесте было известно, что владельцы поместий и дворцов, включая и ее саму, почти ничего не знают о том, чем занимается прислуга в