Слово «душа» в лесканте употребляется для обозначения любого человека в целом – его тела и разума. В герадшпрехе слово seil означает только разум, невидимую часть личности, то, что лескорийцы называют «духом», но это же слово в древнелескорийском значило «глубокое понимание». В алинсетре существует целая группа слов, относящихся к телу, уму и различным их комбинациям. Дани рассказывала, что в языке страны, граничащей с ее родиной, нет слова для обозначения тела человека или животного; названия живых существ означают их дух, а тела считаются временными оболочками и как таковые не имеют смысла.

Голос Земли – и Огня, и Воздуха… о нем чародеи упоминали редко, потому что человеческая речь для него не приспособлена. Не следует слишком глубоко вдаваться в смысл языков стихий. Агата сомневалась, что эти языки можно понять: полевая мышь, грызущая зерно, не в состоянии уяснить смысл севооборота.

Любой чародей с помощью своей магии способен двигать камни с места на место – многочисленные доказательства таких трудов рассеяны по всей земле. А для того, чтобы сподвигнуть камни на иные действия, необходимо говорить с ними на их языке.

Агата поблагодарила Лилию и вышла из кухни с черного хода, во двор, где стояли амбары и сараи, высились поленницы дров и груды угля. Она свернула направо, на вымощенную каменной плиткой дорожку, и направилась к вязовой роще. Отойдя от усадьбы шагов на двадцать, она скрылась в густых зеленых зарослях, уже тронутых алым и золотым.

Агата начала думать мысли Земли.

Будоражащее чувство исчезло.

Я вздрагиваю во сне;

Надламываюсь изнутри.

Вернется, не вернется ли.

Надлом – это тоже сон.

Палая листва взвихрилась. Чувствуя, как твердеет почва под ногой, Агата сняла сандалии, оставила их у тропы и пошла к поляне, где ее ждал Березар.

В первый раз они провели ритуал почти два года назад, когда стало ясно, что Березару суждено стать чаробразом. Для первого ритуала он выбрал Огонь. Агата понимала почему: он хотел избежать мучительных сомнений – либо докажет, что достоин, либо примет смерть. Вместо Огня Агата вызвала Воздух. Воздух окутывал, прощал, проносился дальше и забывал. Однако же с легкостью мог и убить.

С тех пор они уже несколько раз перепробовали все стихии, и с каждым разом ритуал становился все опаснее, все труднее. Однако Березару все было мало, ему требовались новые и новые доказательства. Агата сознавала, что сегодняшняя попытка будет последней; после этого чаробраз предстанет перед своей паствой и откроет себя Богине.

Мощеная дорожка вела к кругу утоптанной земли шагов восемь в ширину, окруженному высокими старыми вязами. Березар стоял на коленях в дальнем конце площадки, в шаге от деревьев. Агата остановилась напротив него, расставив ноги на ширину плеч.

– Ты готов? – отрывисто спросила она.

Березар кивнул.

Агата обратилась к почве, говоря с Землей на языке Земли, и почтительно попросила прощения у камней за то, что нарушила их покой. Земля церемонно ответила, что Агата ей не мешает. Земля ощущала ее присутствие, но ей, Земле, было все равно.

Агата застыла столбчатым кристаллом кварца; раздвинутые пальцы превратились в игольчатые друзы. Медленно-медленно, будто растущие холмы, веки Агаты поднялись, глаза открылись.

Она увидела камни в смутной дымке: углерод и кальций, кремний, распыленные металлы, на миг окутанные водой и воздухом, нестойкие материи, которые еще через миг сгниют и распадутся на первородные частицы, чтобы потом снова возникнуть.

Березар (какая-то часть сознания Агаты еще помнила, что это он) был пучком белых прутиков, окруженных облаком тумана, в котором, пульсируя, мерцала жизнь. У костей светились красным и зеленым искорки железа и меди.

В языке Земли почти не было слов для проносящихся над ней тонких материй, невесомых, как роса. Земля на них почти не реагировала, будто на легкую щекотку. Иногда происходило что-то ощутимое, оставляло глубокую царапину, грубый шрам. Недавно река сменила русло, совсем чуть-чуть. Это не имело значения; если река сочтет нужным, то вернется на место.

Человеческим разумом Агата понимала, чего хочет Березар, с чем он должен смириться: с вечным безразличием Земли. Не с терпением, потому что терпеть что-либо означает уделять ему внимание. Люди остаются на насиженных местах, думая, будто Земля требует от них терпения, когда гибнет урожай, рушатся дома или половодье заливает возделанные поля. Это не так. За подобное терпение часто приходится платить жизнью. А Земле все безразлично.

Березар хотел испытать на себе всю силу безразличия пойменных земель. Если она его не сломит, то страсти простых смертных ему будут нестрашны. Такова была логика его рассуждений.

Эта сила могла его убить. По правде говоря, если она его заденет, то вряд ли просто искалечит. Когда Агата вернется в человеческое время и к человеческим чувствам, то, вполне возможно, увидит на поляне мутную лужицу, припорошенную пылью искрошенных костей. Или здесь появится каменный истукан, колдовской хранитель рощи; если судить по легендам и по названиям тех или иных мест, утесы и валуны узнаваемых очертаний некогда были живыми существами. На самом деле их гораздо больше, чем считают. А может, Агата вообще ничего не увидит, только схлопнется пустота и прозвучит последнее слово.

Но если это произойдет, то что случится с ней самой?

Как говорили издревле, тот чародей, кто еще не убил трех самых близких друзей, просто-напросто не овладел магией в полную силу; именно поэтому все великие маги рано или поздно выбирали одиночество. Современные волшебники предпочитали общество себе равных и не любили вспоминать старые поговорки.

Нет, сейчас об этом думать не стоит. Такое время вскоре настанет, и это будет ужасно, но вот сейчас…

Агата почувствовала, как сила изливается из нее, будто медленный выдох; неумолимая волна силы всколыхнула воздух, становясь осязаемой в пространстве и отталкивая реальность в сторону, а потом окатила пучок костей в его ненадежной оболочке. Сила никуда не торопилась. Прошлая жизнь не имела для нее значения.

Жизнь замерла, и волна прошла сквозь нее, разбившись на волны поменьше, которые расплескались по сторонам. Одна небольшая волна, возможно, была звуком, другая – воздухом, а третья – водой.

Агата посмотрела вверх, увидела, как солнце ускоряет свой бег по небосводу, как вытягиваются и сжимаются тени. Потом она потянулась к удару сердца, вобрала его и, пропустив через себя, отыскала другой удар. Солнце замерло. Карусель вселенной беззвучно остановилась.

Агата вдохнула воздух, густой, как вода, и едва не захлебнулась, но следующий вдох был легким, а сердце забилось в привычном ритме.

Березар стоял все