любом случае я думаю, что ты захочешь узнать про сержанта Ланкастер. Ее официально отстранили от должности, ведется расследование. Но ответа на вопрос, кто изначально слил информацию в СМИ, так пока и нет. Но надо надеяться, что мы… — Пеллача запнулся. — Ты понимаешь, что сейчас участвуешь в трех отдельных расследованиях?

— Чисто технически побег Оливера на нас не повесили. Это дело ведет Национальное агентство по борьбе с преступностью.

Хенли открыла сумку и принялась искать крем для рук.

— Неважно, как там это распределено официально. Но ты участвуешь во всех этих делах. Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Я беспокоюсь о тебе.

Сказав это, он вышел. Хенли зашла в одну из кабинок, опустила крышку унитаза и уселась на нее. У нее пересохло во рту, дыхание участилось. Ей хотелось полностью раздеться и броситься в воду. Ей хотелось снова чувствовать себя нормально, но тело не подчинялось. Она с силой пнула дверь кабинки, оставив вмятину.

— О боже!

Хенли прижала руки к вискам, она готова была сделать все что угодно, только чтобы остановить эту пульсирующую боль. Она зажмурилась, у нее в сознании продолжали мелькать образы: окровавленные и расчлененные тела Зоуи Дарего, Лорин Вармы, Дэниела Кеннеди и Шона Делани. Она думала, что способна держать себя в руках, что с ПТСР покончено.

— Хенли, ты здесь? Тебе звонят.

Хенли попробовала ответить Джоанне, но слова потонули в рыданиях.

— Хенли? — тон Джоанны изменился.

Хенли напряглась, когда Джоанна тихо постучалась в дверь кабинки.

— Анжелика, дорогая, открой дверь.

— Не могу.

— Давай. Можешь.

Хенли сделала глубокий вдох, встала и открыла дверь.

— О, моя дорогая! Иди ко мне.

Хенли рухнула в объятия Джоанны. Та крепко прижала ее к себе и погладила по спине.

— Я думала, что справлюсь, Джо, — выдохнула Хенли. — Но все разваливается на части.

— Ты слишком много всего взвалила на себя. Не нужно все делать самой.

Хенли высвободилась из ее объятий, прошла к раковине и включила холодную воду. Глаза у нее покраснели и припухли. Лицо было бледным и усталым.

— Мне следовало заметить, что ты на грани срыва, — заметила Джоанна, вытягивая бумажные полотенца из диспенсера.

— Я думала, что уже готова, — сказала Хенли. Джоанна смочила бумагу и стерла расплывшуюся тушь у Хенли под глазами. Прикосновения прохладного бумажного полотенца успокаивали. — Тот первый день на реке. Я нервничала, но сделала работу. Я съездила в морг. Я видела тело Кеннеди, разрезанное на куски, и думала…

Хенли даже не пыталась сдержаться и снова расплакалась.

— Тогда это и началось? — спросила Джоанна, вручая Хенли полотенца.

Не было смысла что-то скрывать от Джоанны и самой себя. Хенли помнила, как она голая сидела на краю кровати и смотрела, как дрожит ее правая рука. В ту ночь, отправившись спать, она думала, что умирает.

— Жаль, что ты мне ничего не сказала, — покачала головой Джоанна. — Ты столько всего пережила, малышка. Если бы Раймс был жив… — Она запнулась. — Как жаль, что он… ну… Ты знаешь.

— Я по нему скучаю, — призналась Хенли. — Скучаю и ненавижу одновременно. Раймс был не только моим начальником. Он меня знал. Он был членом семьи, и он совершил самоубийство. Он свел нас всех вместе и не позволил нам помочь ему, даже не попытался. Я ненавижу себя сейчас за эту слабость. Посмотри на меня, Джо. Я теряю все. Я теряю себя.

— У меня в ящике стола есть диазепам, — сказала Джоанна. — Не смотри на меня так. Вероятно, уже просроченный. Я нашла эти таблетки, когда разбирала стол Раймса.

— Мне не следует их принимать. — Хенли посмотрела на себя в зеркало. — Боже, как я паршиво выгляжу.

— Там маленькая дозировка. Они помогут тебе хоть немного успокоиться. Если не хочешь диазепам, я могу сходить к букмекерским конторам через дорогу и спросить у парней, которые там болтаются, насчет травы. Куплю тебе граммов пятьдесят.

— Не нужно!

— Прими хотя бы половину таблетки.

— Только половину.

— Вот и хорошо. Спускайся к старым камерам внизу, я тебе туда принесу чашку чая. Приляг на часок, я тебя прикрою. У них там наверху достаточно дел: есть чем заняться.

— Спасибо, Джо.

— Обращайся в любое время. Кто-то должен за тобой присматривать.

* * *

Диазепам помог ей успокоиться, сердцебиение замедлилось, но голоса в голове не смолкли. Она закрыла глаза, но это не помогло стереть из памяти окровавленные части тел. Хенли села на койку и посмотрела на стену, где один из предыдущих обитателей написал слово «придурок». Хенли хотелось запереть дверь и навсегда скрыться в камере. Изолироваться от хаоса снаружи. Она стала бить кулаком в стену, когда увидела перед глазами Оливера, лежащего на ней, — как он лижет ее лицо, как вонзает нож в ее тело. Это напоминало видеозапись, поставленную на паузу. Она слышала, как он повторяет свое обещание ее убить. Она думала, что готова, что уже достаточно сильна, но в эти минуты была уверена, что это дело ее убьет.

Глава 79

В больнице Королевы Елизаветы стало спокойнее. Усиленные меры безопасности сняли, а журналисты и операторы наконец перестали там дежурить. Хенли поднялась на лифте на третий этаж. Никто не обратил на нее внимания, когда она прошла мимо поста дежурной медсестры к палате Карен. Перед палатой сидел охранник совсем не впечатляющего вида и играл в какую-то игру на своем телефоне. Следуя инструкциям на плакате по мерам безопасности, Хенли нажала на висевший на стене диспенсер и хорошо протерла руки антибактериальным средством. Телевизор в палате Карен показывал только основные каналы. Насколько Хенли поняла, Карен смотрела очередную серию «Судьи Риндера», хотя ее глаз был все еще скрыт под повязкой. На прикроватной тумбочке стояли цветы, лежала ветка винограда и стояла большая бутылка Lucozade[68].

— Здравствуйте, Карен, — поздоровалась Хенли.

— О, инспектор! Простите, я забыла, как вас зовут, — ответила Карен, принимая сидячее положение. Ее лицо все еще оставалось припухшим, синяки не прошли.

— Инспектор Хенли. Когда я в последний раз была здесь, вам все еще давали сильные болеутоляющие.

— Да, они мне были нужны, а сейчас даже капельницу унесли. Остались только антибиотики. — Она похлопала по канюле в руке. — Вчера развилась инфекция.

— Так сколько вас еще будут здесь держать?

Хенли заставила себя улыбнуться — показать, что она на самом деле беспокоится.

— Выписывают в воскресенье. Врачи ждут, когда удастся справиться с инфекцией.

— А с глазом что? Надеюсь, никаких необратимых повреждений? — спросила Хенли, взяв стул в углу палаты и усевшись на него.

— Они все еще не уверены. — Карен поднесла руку к забинтованному