а также парашютистов, обозначенных шифром «X, Y, Z», с помощью отравленного кофе. Так, в частности, погиб парашютист Шабо [702].

Вопрос об обращении с захваченными в плен парашютистами союзников со всей остротой встал перед гитлеровцами в 1944 году, после открытия второго фронта в Западной Европе. Массовое использование парашютных формирований (полков и даже воздушно-десантных дивизий), принимающих участие во фронтовых сражениях или сбрасываемых в глубоком германском тылу, потребовало от германского командования быстрого принятия решения: обращаться ли согласно установившейся практике с парашютистами, взятыми в плен во время этих операций, как с командос (а следовательно, убивать!) или же признать за ними статус военнопленных? Этого быстрого решения добивались две особенно заинтересованные инстанции: вермахт на фронте и аппарат безопасности в тылу. И вот вскоре после высадки десанта союзников в Нормандии, 17 июня 1944 года, начальник РСХА сообщил ОКВ о захвате 7 французских парашютистов из САС, одетых в английскую военную форму, которые имели задание провести диверсию на железнодорожной магистрали в окрестностях Ренна [703]. РСХА добавляло, что с этими людьми будут обращаться в соответствии с приказом «фюрера» от 18 октября 1942 года [то есть их будут уничтожать. — Ш. Д.]. Однако шеф полиции безопасности жаловался, что вермахт весьма часто неправильно интерпретирует этот приказ и, «вместо того чтобы прикончить их [парашютистов. — Ред.] в бою или во время бегства, передает их в руки полиции безопасности». Поэтому РСХА просило ОКВ издать специальную инструкцию.

23 июня 1944 года по тому же вопросу в ОКВ обратился главнокомандующий германскими войсками на Западе.

24 июня 1944 года ВФСт издал директиву [704], в которой устанавливалось различие между пленными, захваченными непосредственно в районе военных действий (за ними признавался статус военнопленных, если они были в военном обмундировании), и теми, кто был схвачен за пределами этого района, то есть вне границ Бретани. С этими последними независимо от их одежды (военная форма или гражданская одежда), согласно инструкции, надлежало обращаться как с командос. Характерно, что в сомнительных случаях ВФСт предоставлял право окончательного решения… СД. Поскольку массовое использование парашютистов в ведении военных действий* впервые поставило вермахт лицом к лицу с этим явлением в более широких масштабах, чем это было прежде, ВФСт рекомендовал главнокомандующему войсками вермахта на Западе устно ознакомить его солдат с содержанием «командобефеля» и данной инструкцией.

Ждать результатов долго не пришлось. Сброшенные в тыл германских войск мелкие и крупные группы парашютистов, вполне отвечающие условиям, которые предъявляются к комбатантам, после захвата в плен были убиты без суда.

В конце июня 1944 года в окрестностях Пуатье вблизи полевой штаб-квартиры LXXX корпуса, которым командовал генерал артиллерии Галленкамп, были захвачены два английских парашютиста. Ссылаясь на Женевскую конвенцию, они после сообщения своих имен и званий отказались давать какие-либо другие сведения, которых добивался допрашивавший их офицер гитлеровской разведки. Заключенные в военную тюрьму в Пуатье, оба были переданы для дальнейшего следствия в СД. Методы СД оказались более «эффективными»: парашютисты показали, что в лесах около Пуатье скрывается крупная группа их товарищей и французских партизан. Совместно с отрядом велосипедистов из 258-й резервной дивизии СД провела 3 июля облаву, в результате которой в руки немцев попали 33 английских парашютиста и 1 американец. Все они были в военном обмундировании, поэтому не могло быть никаких сомнений в том, что все пленные — солдаты регулярной армии. LXXX корпус стремился любой ценой избавиться от этих пленных и передать их по принадлежности в соответствующие органы ВВС. Но все командиры ближайших авиачастей (начальники аэродромов в Туре, Коньяке и Мариньяне около Бордо) под разными предлогами (в Туре потому, что как раз в это время союзники разбомбили аэродром, а другие вообще никаких причин не привели) отказались принять этих пленных. Начальник разведки 1-й армии майор Хай тоже отказался принять парашютистов, ссылаясь на отсутствие охраны и надлежащих помещений. При этом майор Хай заявил по телефону начальнику разведки LXXX корпуса капитану Шёнигу, который пытался «сплавить» ему пленных: «Видишь ли, Шёниг, все это дело с парашютистами слишком скользкое!» [705]

Из штаб-квартиры фельдмаршала Рундштедта по телетайпу запросили от LXXX корпуса сведения о судьбе парашютистов, требуя одновременно подтверждения, что этот запрос был по прочтении уничтожен. Командир корпуса генерал Галленкамп был вне себя от ярости: по адресу Шёнига он сказал, что все это дело кончится для него очень скверно.

По телетайпу же Рундштедту сообщили: «Допрос пленных еще не закончен». Вскоре в сводке вермахта было указано, что 43 (вместо 34 — ошибка канцелярии, как выяснил Шёниг) английских парашютиста были уничтожены в Юго-Западной Франции. Но это не соответствовало действительности, так как тогда они еще были живы.

Однако спустя три дня все «неприятности» кончились. Без суда, по приказу начальника штаба LXXX корпуса полковника Кёстлина, «исполнительный взвод» под командованием обер-лейтенанта Фогта расстрелял 31 парашютиста (трое раненых в бою еще оставались в госпитале). Казнь происходила на лесной поляне вблизи Пуатье. В качестве «ассистирующего» при казни присутствовал по распоряжению командования корпуса начальник разведки капитан Шёниг. В его обязанности входило наблюдение за тем, чтобы казнь совершалась «при точном соблюдении устава и правил армейской традиции и чести». Перед экзекуцией переводчики сообщили парашютистам, что они будут казнены по приказу «фюрера», поскольку их сбросили за линией германского фронта, а они сами совершили акты саботажа, сотрудничали с французским движением Сопротивления, организуя его и снабжая оружием. Залп карательного взвода производился с расстояния в 5 метров. Число расстреливающих было определено так, чтобы на каждого пленного приходилось по два палача. В экзекуции участвовали также унтер-офицеры: они должны были совершить процедуру «Gnadenschuß» [706] после совершения казни. Смерть констатировал санитар. Три раненых парашютиста, находившиеся в госпитале, в тяжелом состоянии были перевезены в военную тюрьму в Пуатье, где они (как это явствует из отношения СД, адресованного вермахту) «умерли приблизительно через 5 дней». Возникает вопрос: почему же раненых не оставили в госпитале? По сообщению СД, несколько др. угих партизан, находившихся тогда в госпитале в Пуатье, были отбиты и уведены своими товарищами. Поэтому гитлеровцы опасались, что нечто подобное может произойти и с парашютистами. Ясно, что только после их смерти число «ликвидированных» (43–34) соответствовало сводке вермахта. В сущности, раненые эти должны были умереть. Формально судьба пленных зависела от телефонограмм, которыми непрерывно обменивались LXXX корпус, 1-я армия и командование войсками вермахта на Западе. И все же она была предопределена заранее, поскольку с вермахтом сотрудничала СД, а верховным главнокомандующим вермахта был Гитлер. Старая кайзеровская армия тоже имела свой «спор об унтере