Вот и решил Степан Иваныч не дожидаться такого конца. В его экипаже, помимо «правака», был прекрасный парень Хорт. Стюард. Полное имя Хорт Валентин Карлович. Хотя злые языки утверждали, что имя его на самом деле – Валдис. А отчество реальное. Но это не столь существенно. По новым правилам стюарды, для более успешной партийно-политической работы, закреплялись за конкретным бортом. Хорт был исполнителен, трезв, подтянут и очень организован. Что не могло не нравиться командиру авиалайнера Степану Ивановичу Меняйло. Они сблизились. Оба холостяки. Оба проживали по соседству на служебной площади.

Дружбой это не назовёшь, но приятельские отношения сохранялись.

Как-то раз экипаж Меняйло выполнял задачу по доставке особо важной персоны из Москвы на Дальний Восток. Там начались голодные бунты и несанкционированные массовые переходы на территории сопредельного государства Китая. Важная персона летала туда часто. И этой персоной был Кулик. Так судьба свела всех троих вместе. Дальше Кулик проникся к опытному и профессиональному экипажу. Никто не ныл, даже не заикался про усталость. Всегда улыбки, спокойствие и дружелюбие. Кулик, используя свои большие связи, добился закрепления экипажа Меняйло за собственной персоной. Он конечно, уже тогда, готовил побег. И на экипаж были особые планы. Но Степан Иваныч принял прикрепление за Куликом как благодарность за честное исполнение долга. А после того, как Кулик объяснил ему перспективы, маячившие перед страной – Степан Иваныч согласился участвовать в побеге. Всё просто.

На радость беглецам задуманное получилось. Он сидит у себя в женевской квартире. Ждёт Хорта, который, к искреннему удивлению Иваныча, оказался – офицером разведки.

Невольно взгляд пилота остановился на прекрасно оформленном шлеме. Выполненный в стиле старого военного шлемофона, словно для Иваныча под заказ (местные господа умели найти подходцы к каждому), он притягивал к себе пилота своим видом, предлагая – хотя бы потрогать, примерить. Вспомнить молодость. Начинал Степан в военной авиации… И он примерил…

… за штурвалом… Но откуда в А-320 штурвал? В нём нет штурвала. Не предусмотрен конструктивно. Он же летал на экспортном аэробусе, до самого последнего дня… Всё помнит!

А тут – штурвал… такая знакомая обстановка… Ну, конечно – это первый его самолёт после перехода в гражданский флот ЯК-40! Степан привычно даёт команду: «Готовимся к полёту. Доложить готовность!»

Выполняет операции согласно контрольному листу. Прослушивает автоматическую передачу информации. «АТИС» передаёт номер рейса, маршрут полёта, запасные аэродромы, эшелон полёта… предупреждение о наличии об опасных метеоусловиях на маршруте…

Справа друг Лёшка, его правак… Погода – блеск. Видимость миллион на миллион… слышны команды:

– Доложить готовность к буксировке.

Степан чётко на автомате выполняет операции согласно контрольному листу…

…далее всё ясно и чётко. Штатный режим. Взлёт. Небо, простор, солнце, лоскутный ковёр под крылом и… его первая, и единственная любовь Наденька… Она бортпроводница.

Он счастлив и почти пьян от нахлынувшего внезапно радостного неописуемого восторга… ему двадцать шесть… Наденьке на пять лет меньше… они вместе и навсегда…

Наденька улыбается, подаёт кофе. Руки соприкасаются, и всё тело пронизывает сладкая приятная дрожь… Воспоминания близости, и предчувствие повторения… Лёшка недовольно хнычет:

– А мне кофе…

– Сейчас, Лёшка. Командиру – в первую очередь.

Наденька уходит в салон…

…правак, шутя, теребит Степана за плечо: «Везёт тебе, Степан Иваныч. Такая девушка. Весь отряд за ней бегает… Иваныч… Эй, Иваныч… Ты чего, а?»

Лицо Лёшки превращается в рубленый топором профиль Хорта. Очерченный квадратный подбородок, белый тонкий шрам от виска ко рту, большой нос, немигающие глаза…

– Где… что? Надюша! Не надо, Лёха… Мне сон… вот тут, пока не буди…

– Иваныч, подъём. Иваныч. Стёпа, встать смирно!

Степан поднимается, немного шатаясь. Смотрит вокруг. Комната. Хорт со шлемом в руках. Стол накрыт. Странная обстановка…

«Господи! Я же в Швейцарии! Идиот старый! Наденька…»

– Очухался? Хорошо. Ты пока этой штукой не пользуйся… – Хорт постучал пальцем по шлему. – Я расскажу секрет… Будет и легче, и приятней. Хотя она полностью безопасна… Даже для стариков и детей, – бывший стюард положил шлем на полку и подошёл к столу, потирая от предвкушения ужина, руки:

– Так. Что тут у нас? Ага – выпивка… Это хорошо. Да ты распоряжайся… Говорил, что обычный ужин сварганил… А здесь прямо дегустационные изыски.

– Да, – полностью придя в себя, Иваныч полез доставать укутанные в плед горячие блюда. – Я тут горяченького. А то мотаешься целыми днями… Ну, знаешь, и штука это, – он указал кивком головы на шлем, уже покоившийся на своём месте. – Реальность неописуемая. Я вначале думал, что всё остальное… Ну, вот все эти годы – мне приснились. А жизнь там, у него внутри… Ну, то есть я хотел сказать, у меня в башке… Да, нет не так, немного… – бывший командир накладывал в тарелки дымящийся картофель и прекрасное жаркое из телятины. – Тебе кусок побольше… Я, бездельник, не заслужил. Вот, соус. Сам сварганил. Выпьешь? Ну, как хочешь. А я дёрну. Так меня воспоминания растеребили…

Налил себе холодной водки, купленной накануне в супермаркете. Взял маринованный огурчик. Выдохнул и залпом выпил.

– Хороша… собака… Да ты ешь, ешь. Я ждал тебя и вот эту штуковину надел… О! Неописуемо. О чём все эти дни думал – то и увидал, – он с аппетитом закусывал, пользуясь исключительно только одной вилкой, хотя сервировал по правилам, вилка, нож на столе. Привык.

Хорт элегантно орудовал приборами, отпиливая кусочки телятины и аккуратно поднося их вилкой ко рту. Жевал беззвучно, не открывая рта. Его потребление пищи было обыденно-размеренным. Однако и холодный к эмоциям, он отметил прекрасные кулинарные способности пилота.

– Признаться, не думал, что ты так, Иваныч, умеешь, – он указал вилкой на закуски.

– Это что. Вот Наденька готовила. О! Она была родом из Полтавы… Прекрасный город. Мы ездили к её родителям… Памятники Петру, Полтавской битве… вишни цветут… абрикосы… А теперь? Где наша страна, Валя, скажи, а? Зачем это было нужно? Я, простой человек, не могу понять.

– Можешь меня называть Валдис…

– Что? Так это правда? Говорили, что у тебя имя то ли Валдис, то ли Алнис Карлович, то ли… чёрт, путаю всё… – Просто Валдис, без отчества.

Иваныч молча кивнул и налил себе вторую рюмку.

За ужином Валдис не сказал о деле ни слова. Степан Иваныч тоже не поднимал тему. Природная скромность не позволила.

После еды, складывая грязную посуду в посудомойку, пилот всё же заговорил о волновавшей его теме. Начал издалека:

– Вот ведь штуковина. Сама моет. Сама сушит. Сама отпаривает. Раньше и у нас они были. А потом делось всё куда-то… У многих пока есть эти машинки, но запускать запрет. Экономия электричества… Так учит Фронт Спасения и партия… – Иваныч, подняв палец вверх, многозначительно подмигнул Валдису, – Главное, быстро так. Конец технического прогресса…