Увидав отца, она насторожилась, потому что никак не ждала его приезда, к тому же был он взволнован чем-то и, кажется, сердит.

— Что с тобой? — спросила она. — На тебе лица нет...

— Муж дома?

— Нет, он сегодня поздно придет.

— А Татьяна?

— Татьяна?.. — переспросила Клавдия Захаровна. — Она на работе, где же ей быть.

— На работе! — сказал старик Антипов презрительно. — В Хабаровске или, может, в Сочи улетела?!

— Так ты знаешь? По телевизору видел, да?.. Верно, Тане идет летная форма? И говорила она хорошо...

— Говорить вы все мастера, а мне вот стыдно людям в глаза смотреть. Взбесились, что ли?!

— Да ты что, отец? Я тебя не понимаю...

— Понимать нечего!

— Ты ворчал, когда Таня работала продавщицей. Не спорю, эта работа мне тоже не нравилась. А теперь чем ты недоволен? Таня так довольна, что устроилась...

— Работа, — усмехнулся старик Антипов. — Воздушная официантка!

— Ты не прав, отец.

— Что я не прав, это мне давно известно. Все правы, кроме меня.

— Давай разберемся спокойно, — сказала Клавдия Захаровна. — Таня уже взрослая и вправе выбирать себе работу, мы с Анатолием решили не вмешиваться.

— Ему-то некогда, а ты на что?

— Хорошо, хорошо. Но должен же кто-то быть и воздушными официантами! Другие разве хуже нашей Татьяны?

Замечание Клавдии Захаровны немного охладило гнев старика Антипова. На это трудно было возразить.

— Так где она? — помолчав, спросил он.

— Кажется, в Новосибирске.

— Кажется! Может, она сейчас шляется где-нибудь с летчиками...

— Прекрати, отец! Это уже слишком!

— У них это заведено, знающие люди говорят.

— Слушал бы ты поменьше знающих людей, — с обидой сказала Клавдия Захаровна.

— Слушай не слушай... А, все равно! — Он устало махнул рукой. — Живите, как вам нравится.

— Перебирался бы ты к нам жить. Сидишь там один, вот и лезут тебе в голову глупости.

— Спасибо за приглашение, только я доживу как-нибудь со своими глупостями. Не всем быть умными.

— Напрасно ты расстраиваешься, — стараясь говорить ласково, сказала Клавдия Захаровна. — Многие девушки мечтают работать стюардессами. Таня специально училась на курсах английского языка. Поработает, потом ее, может быть, переведут на международные линии.

— Ну, ну, — буркнул старик Антипов. — Глядишь, зонтик привезет или еще какие заграничные тряпки.

— Не трогал бы ты ее, отец. Почему она должна жить так, как нам хочется?

— Как надо, а не как хочется! Раньше хоть на глазах была. Смотри, Клавдия, принесет в подоле, тогда поплачешь!.. — Он понял, что наговорил лишнего, оскорбил этими словами и дочь, и внучку, а потому удивился, когда Клавдия Захаровна не заплакала от обиды, а спокойно сказала:

— Принесет, значит будет у нас внук или внучка.

— Вам виднее. — Он встал. — Пошел я, передавай привет мужу. От Натальи было письмо, она кланяется вам.

— А от Миши ничего не было? — спросила Клавдия Захаровна. — Совсем перестал писать.

— Теперь скорее письма сам приедет.

— Остался бы, отец, куда ты спешишь вечно! Сейчас Толя придет.

— Жулик дома один, — сказал старик Антипов. — Некогда рассиживаться.

Понимал он, что не во всем прав, что раздувает проблему, которой, может, и нет вовсе, однако и смириться не мог, потому что было ущемлено его самолюбие. Никто не считает нужным прийти к нему посоветоваться, прежде чем принять какое-нибудь решение, точно он не отец, не дед, а чужой человек. Выходит, что есть он на свете, живет, что не было бы его, всем безразлично или, того хуже, всем было бы лучше, когда бы его не было...

ГЛАВА XXIV

Как-то в выходной, когда Наталья вернулась с прогулки (она любила бродить по Белореченску одна, забираясь в незнакомые переулки и тупики), дежурившая в тот день Лукинишна сообщила ей шепотом, что к архитектору приехала жена.

— Очень хорошо, — сказала Наталья.

— Вы его не видали случаем?

— Утром видела.

— Утром-то что! — Лукинишна странно смотрела на Наталью. — Жена не дождется, а я не знаю, что и говорить...

— А вы ничего не говорите, — посоветовала ей Наталья.

— Так спрашивает! Может, знаете, где искать его?.. — Между прочим, Лукинишна была довольна Натальей, потому что та не обманула ее догадок: архитектор частенько заходил в ее номер, а это ведь всегда приятно — убедиться, что твои предположения не оказались пустыми.

Наталья пожала плечами и пошла к себе.

Она разделась, легла и попробовала читать. Но не смогла прочесть и страницы, мешало что-то. Тогда она поднялась и включила радио. Передавали какую-то беседу с ученым, и Наталья долго не понимала, о чем идет речь. Монотонным, глухим голосом ученый говорил: «Чтобы определить с достаточно высокой степенью вероятности приспособляемость к конкретным условиям окружающей среды и жизнестойкость вида, представляется необходимым особь данного вида поместить в незнакомую, чуждую для этого вида среду обитания. В нашей лаборатории с этой целью проводились эксперименты с дождевыми червями и личинками комаров...»

Наталья начала соображать что к чему, какая-то мысль даже заинтересовала ее, но тут постучали в дверь. Она застегнула халат и громко сказала:

— Войдите.

Вошла женщина. Молодая, симпатичная, как отметила Наталья, со вкусом одетая. На ней было пальто «джерси» и лаковые сапожки, плотно облегающие икры. Почему-то Наталья догадалась, что это и есть жена Сергея.

— Извините, — сказала женщина виновато. — Я, кажется, помешала вам отдыхать...

— Я просто бездельничала.

— Дежурная мне сказала, что, может быть, вы знаете, где Сергей Владимирович. Понимаете, я приехала к нему... Давайте познакомимся — Ирина.

— Наташа.

— Очень приятно. — Она внимательно оглядывала комнату, словно ожидала увидеть здесь что-то неожиданное, важное для нее. — Вы меня, ради бога, извините, но дежурная почему-то посоветовала спросить у вас...

«Подозревает, — подумала Наталья. — А красивая женщина и, кажется, не дура. На ее месте я бы наплевала на Сергея».