— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул мастер. — Я принесу тебе книгу, а потом посмотрю, что у тебя получится.

Выйдя из комнаты, он вернулся, неся в руках толстую книгу. Точнее, это были листы бумаги, зажатые между двух деревянных пластин, которые были обтянуты тонкой кожей. Положив книгу парню на живот, мастер ладонью указал на нее, негромко поясняя:

— Это трактат об оружии Востока. Я перевел его на русский язык, чтобы ученикам было легче понимать, для чего создано то или иное оружие.

— Для войны, для чего же еще, — усмехнулся Гриша, устраиваясь поудобнее.

— Войны тоже бывают разные, и ты должен понимать это лучше других.

— Это вы про пластунов?

— И про них тоже, — благосклонно кивнул мастер.

— А тебе не рано еще? Может, просто поспишь? — вдруг забеспокоилась Герцогиня.

— Выспался уж. Три дня валялся, словно тряпка забытая. Ты бы лучше сама отдохнула, — улыбнулся ей парень. — Кстати, ты мне вот что скажи. Что там Залесский из моих красавцев выбил? Был хоть толк с моего геройства, или проще было их прямо там порешить?

— Был, и еще какой, — озорно подмигнув ему, рассмеялась женщина. — Но раз уж ты весь из себя такой бойкий, то лучше ответь, с чего вдруг ты то как неграмотный казак говоришь, а то словно аристократ. Даже слова иноземные употребляешь.

— Когда старательно за собой слежу, то могу говорить как аристократ, благо было у кого поучиться, а когда отвлекусь, на привычную речь перескакиваю, — смущенно усмехнулся Гриша. — Мне уж капитан говорил об этом. Да только я в основном с простыми людьми говорю.

— Старайся следить за собой постоянно, — подумав, посоветовала Герцогиня. — Тебе скоро в университет, и будет лучше, если о твоем происхождении будут только догадываться. Не надо ничего скрывать, но и показывать это нарочито тоже не стоит. Поверь, тебе самому от этого легче будет.

— Что, задирать не станут? — иронично усмехнулся Гриша. — Так если станут, им же хуже.

— Гриша, к нашей службе отношение особое, и то, что тебя Петруша прикрывать станет, популярности тебе не принесет. Все тебя станут нашим филером считать.

— А и не надо меня прикрывать. Я, в конце концов, казак, а не баба на сносях, — покрутил головой парень и тут же схватился за левый висок, — вот же зараза! Башкой пока лучше не крутить.

— Что, болит? — тут же подскочила Герцогиня.

— Пока лежу спокойно, нормально, а как головой крутить начинаю, так висок ноет, — признался Гриша.

— Вот и лежи. Успеешь еще напрыгаться.

— Милая, мужчине просто так валяться грешно, — попытался пошутить Гриша.

— Это здоровому грешно. А отравленному полезно. И не спорь со мной, а то попрошу мастера тебя к этой кровати привязать, — пригрозила женщина.

— Ослабею. Потом еще тяжелее себя в нормальное состояние приводить будет.

— А ты не спеши.

— Дорога в тысячу ли начинается с одного шага, — поддержал Герцогиню мастер Лю.

— Любая дорога с первого шага начинается. Даже до сортира, — рассмеялся парень.

— Вот дурень! — не удержалась Герцогиня, прыснув от смеха.

Чуть улыбнувшись, мастер качнул головой и, сложив руки на груди, вздохнул:

— Похоже, придется тебя еще и философии учить.

— А зачем она мне? — удивился Гриша.

— А ты знаешь, что это такое? — заинтересовался мастер.

— Да в ремесленной школе пришлось с одним преподавателем поспорить. Оказалось, что он философ, но вынужден русскую речь преподавать.

— И чем закончился этот спор? Надеюсь, тот преподаватель жив? — тут же спросила Герцогиня.

— Ну, ты уж меня совсем зверем-то не считай, — оскорбился Григорий. — Жив, конечно. Да только, на мой вкус, болтовня все это. Что раньше было, яйцо или курица? Дураку понятно, что курица. Яйцо кому-то снести надо. Или, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы. Богохульники. А тем ангелам оно надо?

Слушая его разглагольствования, мастер и Герцогиня только переглядывались, а под конец, не удержавшись, дружно расхохотались.

— Понятно, — отсмеявшись, выдохнул мастер. — Для тебя все философские измышления не больше, чем пустой звук. Ты привык смотреть на вещи только с одной стороны. Как их использовать или что с этим делать. Но в этих разговорах есть и польза.

— Это какая же? — не понял Гриша.

— Они помогают развивать воображение. Попробуй представить, как ангелы встают на кончик иглы.

— Не получается, — удивленно протянул парень.

— Тогда попробуй представить себе мужицкие лапти с кавалерийскими шпорами. И то и другое ты не раз видел. Представил? — спросил мастер, заметив, как парень старательно прикрыл глаза. — И как тебе конструкция?

— Так отвалятся, — растерянно вздохнул Гриша, открывая глаза. — Как с коня сойдет, так нижний ремешок и перетрется.

— Но ты сумел их увидеть? — не сдавался мастер.

— Ага.

— Прекрасно. Вот теперь ты получил примерное представление, чему именно учит философия.

— Ловко, — одобрительно кивнула Герцогиня.

— А зачем это вообще нужно? Ну не бывает же лаптей со шпорами. Не нужны они, — не сдавался Гриша из чистого упрямства.

— Чтобы в бою суметь представить, как может действовать твой враг.

— А зачем представлять? У нас это не так делается.

— А как? — с интересом спросил мастер.

— Сначала врага надо найти, потом скрытно за ним посмотреть, а если не все понятно, пленника скрасть, чтобы допросить. Ну а потом уж можно и в бой.

— А если противник с тобой один на один и ты не знаешь, что он умеет? Совсем. Как тогда быть?

— Если он враг, стреляй, руби, режь, кулаком бей, ногой топчи, но сделай так, чтобы он умер. Быстро и без шума. Лишний шум пластуну первый враг.

— А поединок? — продолжал донимать его мастер. — Неужели пластуны никогда в поединке не сходятся? Не поверю. Люди всегда людьми останутся и однажды найдут, из-за чего в драке сойтись.

— Это смотря какой поединок. В учебе постоянно сходятся, а в спорах не бывает. У нас все споры казачий круг решает. А если два пластуна сцепились, то перед боем обязательно условия оговорят. С каким оружием, до какой меры. В таком бою главное — не убить. И никогда не было, чтобы пластун с простым реестровым казаком в поединке сходился. Нельзя. Не для того они науку получают и испытание держат.

— Даже если реестровый казак первым начнет и оскорбит его смертно? — вклинилась в разговор Герцогиня.

— Для такого оскорбления повод серьезный нужен. А значит, это дело должен круг решать.

— Понятно, — подумав, кивнул мастер. — Отдыхай. А мы пока делом займемся, — добавил он и жестом позвал Герцогиню за собой.