— Рассказывай, — потребовала Герцогиня.

— Вот сядем чай пить, и все расскажу.

— Шантажист, — рассмеялась женщина и, вскочив, побежала в дом.

Григорий, который заметил появление капитана еще раньше Герцогини, закончил движение и, сделав глубокий вздох, плавно выдохнул. Потом, подойдя к колодцу, вылил себе на голову ведро воды и, отряхнув влагу с волос рукой, сказал, подходя к березе:

— Добрый день, Петр Ефимович.

— И вправду добрый, — улыбнулся капитан и, не чинясь, протянул ему руку.

— Похоже, вы с добрыми вестями, — попробовал угадать Гриша, осторожно пожимая протянутую ладонь.

— И еще с какими, — не сдержался капитан. — Пошли в дом. Там все расскажу.

К радости капитана, у мастера уже был заварен свежий чай, Герцогине осталось только выставить на стол тарелку с пирогами, которые она купила, отлучаясь с базы. Быстро умяв несколько пирогов с зайчатиной, капитан глотнул чаю и, отставив чашку, переложил свой портфель с пола себе на колени.

— Ну, теперь можно и новости поведать, — протянул он, не спеша расстегивая замок.

— Петруша, тебе давно чугунком по голове не попадало? — невинным голосом поинтересовалась Герцогиня.

— Да как-то не сподобился, — пожал тот плечами.

— Петр Ефимович, не рискуйте. Есть возможность сейчас получить, — пряча улыбку, сказал Гриша.

— От тебя, что ли?

— От нее, — прыснул парень, ткнув пальцем в женщину. — Она же любопытна, как кошка. Так что, если будете тянуть, за целостность вашей головы я не поручусь.

— Сговорились, — усмехнулся капитан, укоризненно посмотрев на подругу.

— А ты не испытывай мое терпение на прочность, — ответила Герцогиня и, словно шаловливая девчонка, показала ему язык.

— Он на тебя плохо влияет, — заявил Залесский, выкладывая на стол какие-то бумаги, небольшой, но увесистый сверток и маленькую коробочку. — Значит, так. Решением его императорского величества купец Меньшов признан пропавшим без вести вместе со своей дочерью. Все его имущество будет передано в казну, за вычетом всех платежей, приходящихся на жандармский корпус, и налогов.

— Ого. Выходит, его вредная для империи деятельность нашла свое подтверждение? — моментально подобралась Герцогиня.

— И еще как. Мы вскрыли его сейф, нашли все тайники и обнаружили очень много интересного. Благо спешить нам было некуда и работали люди спокойно. А все благодаря тебе, — повернулся капитан к парню.

— И это всё? — возмущенно уточнила Герцогиня, покосившись на невозмутимо сидящего юношу.

— Нет. Не всё. Указом его императорского величества Григорию Серко, из казаков, даровано право носить именное оружие с дарственной надписью его величества, — с этими словами капитан развернул сверток и положил перед парнем пистолет «Браунинг-2» в новенькой кобуре. Близнеца того, что у него уже был. Охнув, Гриша осторожно вытащил пистолет из кобуры и впился взглядом в серебряную табличку с надписью. «За доблесть и верное служение Отчизне», — было написано на ней, и ниже фамильный императорский вензель.

— С этим оружием тебе никакие бумаги больше не нужны, — добавил капитан, протягивая ему документ с гербовой печатью. — И отобрать у тебя его не имеет права никто. Только в том случае, если ты начнешь средь бела дня по прохожим стрелять в пьяном безобразии. Запомни. Увидев такое оружие, любой полицейский чин обязан в первую голову связаться с канцелярией его величества и узнать, выдавалось ли такое оружие. И если да, то дальше он обязан сообщить в ту же канцелярию, на каком основании носитель данного оружия был задержан, а оружие временно изъято. Любой нарушивший это правило является нарушителем императорской воли и подлежит увольнению со службы с лишением всех чинов и званий.

— Сурово, — покачал Гриша головой, продолжая любоваться пистолетом.

— Пистолет я сам выбирал, так что можешь им смело пользоваться.

— Спаси Бог, Петр Ефимович, — склонил парень голову.

— Угодил? — с улыбкой спросил капитан.

— Не то слово. Это ж, считай, родовое оружие теперь, — прошептал парень.

— Ну, а это тебе вдобавок. Уже от нас. От всей службы, так сказать. Нашли в тайнике у купца, — пояснил Залесский, выкладывая на стол пачки ассигнаций. — Что-то себе на веселье оставь, а остальное в банк положи. Ну, ты парень хозяйственный, разберешься.

— Сколько там? — поинтересовалась Герцогиня.

— Сто пятьдесят тысяч. Так что, с учетом того, что он уже получил, наш Гриша солидный жених. И студент, и на службе числится, и георгиевский кавалер, и свой счет в банке есть, — продолжал посмеиваться капитан.

— И все вам благодаря, — улыбнулся в ответ парень.

— Родителей своих благодари, — вздохнул капитан. — Это они тебя и родили, и воспитали, и обучили. А я только правильно использовал. Ну, а что с этим делать, сам разберешься, — закончил он, протягивая парню коробочку.

Быстро вскрыв бумажную упаковку, Гриша достал из нее бархатную коробочку и, приоткрыв, удивленно уставился на капитана. В ответ тот только заговорщицки подмигнул. Повернувшись, Гриша протянул ее Герцогине, тихо сказав:

— Прими от чистого сердца, не побрезгуй.

* * *

Еще через два дня Гриша ввалился в дом Зои Степановны и на причитания кухарки, что, мол, совсем пропал и вон как отощал, только смущенно пожал плечами, отговорившись усиленной подготовкой к учебе. Организм его справился с последствиями отравления, и только иногда головные боли напоминали о случившемся. В такие моменты Грише больше всего хотелось попросить Залесского разрешить ему пяток минут побыть наедине с отравительницей. Ну, а что останется после этого свидания, капитан может использовать по своему усмотрению. Благо осталось бы там не так много, чтобы долго возиться.

Но после того как боль отступала, парень стыдился подобных мыслей. Одно дело, приложить противника в горячке боя, и совсем другое — стать палачом. Хотя для быстрого получения нужных сведений его учили и подобным приемам. Вот и теперь, едва убрав в шкаф, к черкеске, наградное оружие, он едва не застонал в голос от накатившей боли. Присев на топчан, парень сжал ладонями виски и попытался сосредоточиться.

Больше всего это напоминало момент, когда птенец пробивается сквозь яичную скорлупу. Монотонно долбя оболочку клювом, он рано или поздно пробивает ее и обретает свободу. В данный момент с головой его происходило именно так. Что-то внутри монотонно стучало в череп изнутри, словно пыталось вырваться. Кое-как ощутив в себе огненный шар, Гриша направил один его луч себе в голову, и сразу стало легче.

Сморгнув набежавшие от боли слезы, парень несколько раз глубоко вздохнул и, поднявшись, побрел на кухню. В чем-то кухарка была права. За время болезни он умудрился похудеть, и теперь выздоравливающее тело постоянно требовало пищи. Порой он сам себе удивлялся, замечая, сколько пищи может проглотить за один раз. Единым махом проглотив большую краюху хлеба и выхлебав крынку молока, Гриша перевел дух и, возвращая посуду женщине, поблагодарил: