Я ухожу из лида, брат, — проговорил я громче. — Устал. Надо сделать перерыв в подвигах.

Я, кстати, не первый, кто уходит. Берси уже заявил Сигмунду, что ему нужно время чтоб поправиться, поедет к родителям. Кстати, за столами его уже не было.

— Конечно, Асгейр, иди, отдохни. Корабль починят не завтра, — донесся голос Сигмунда.

— Нет, брат. Ты прости конечно, но в тени такого героя мне находиться ... не хочется. Я хочу сам стать героем! А рядом с тобой, я всегда буду лишь младшим братом.

— Хорошие слова, Асгейр Брансон, — остановил на мне внезапно посерьёзневший взгляд ярл Рагнар. — Я ведь тебя помню! Ты сын Брана Щитоносца, моего верного хирдмана. Помню я и то, что когда-то предлагал тебе место в моем хирде. Слово мое и сейчас верно. Тем более я уже не вижу перед собой расстроенного маленького мальчика. Передо мной воин, и мне такие воины нужны.

— Я благодарен тебе за столь щедрое предложение, мой ярл, — я склонил колено, и коснулся кулаком досок пола, — и я ... подумаю над твоими словами. Но сейчас я хочу увидеть тех, кто помог мне вырасти, — конечно, про «дядюшку Йоргена» речи не шло, — а еще очень хочу увидеть глаза той, что подарила мне ребенка.

Развернувшись, я толкнул дверь из душного помещения и вышел в прохладу ночи, под низкое небо Оркланда.

Эпилог

Ветер сегодня какой-то пронизывающий! Я поплотнее запахнулся в суконный плащ. Взглянул на небо. М-да-а. Наверно дождь будет... Не лучшую погодку выбрал Сигмунд, чтоб отчалить, не лучшую. Но... Что тут поделаешь? Потеряли целый месяц — пока Крок доделал предыдущий заказ, пока «Ворона» затащили в сарай, изображающий сухой док.

Пришлось менять сразу несколько досок, для чего их сначала надо было изготовить. Короче — не быстро.

Зато многие успели переделать кучу дел.

Бьярни наконец-то купил четырех рабов: двух мужчин и двух женщин. Приоделся, но так, скромно. Купил какой-то металлический инструмент для отца.

Для себя приобрел новое копье, хороший шлем и заказал кольчугу. Оставшиеся деньги наш приятель собирался отдать отцу с матерью.

— А чего не жене? — удивился я.

— Можно было бы и Агнете, но молодая она еще, — пробухтел Бьярни. — А отец у меня крепкий хозяин, он лучше рассудит, куда это потратить.

Синдри, получив просто чудовищную по его представлениям сумму, пустился во все тяжкие! Ну, это как я бы назвал.

Во-первых, он приоделся щеголем: льняная рубаха, туника из тонкого сукна, крашенного каким-то дорогим красителем — такого насыщенного синего цвета я здесь еще не видел. Штаны, широченные, как шаровары. Во-вторых, купил отделанный бронзовыми плашками пояс. В-третьих, на поясе теперь висел богато украшенный скрамасакс. Прикупил маньяк-ножевик и четыре неплохих ножика поменьше. Теперь-то, после моего фокуса на хольмганге, он нашил ножен на все свои щиты. В-четвертых, как я его не отговаривал, приобрел Синдри меч. Не тесак какой-нибудь, а отличный, обоюдоострый каролинг с украшенной рукоятью. Не дамаск, конечно, в смысле — не мозаичная сталь, как тут говорят. Но получше, чем тот «меч из Упланда» что утонул на входе в Борг-фьорд.

Как по мне, лучше бы кольчугу прикупил. Но шустрик заметил, что железная рубашка, конечно, здорово, и доля опять-таки будет двойная...

— Но понимаешь, Асгейр, — сказал тогда приятель, повертев в руках и даже примерив неплохую короткорукавочку, — она сковывает, стесняет движения. А я в основном на ловкость упираю.

И даже слушать ничего не стал.

Закупил Синдри подарков и для жены. Кстати, те четыре дня, что мы реализо́вывали награбленное и делили добычу щустрила так домой и не появился, хотя мы даже один раз мимо его дома проходили, когда добытое оружие в лавку Азога относили. Жили на корабле — так привычнее. И лишь когда серебро зазвенело в его кошеле, закупившись и приодевшись цветущий, словно жених на выданье Синдри засобирался домой.

— Зайдешь? — посмотрел он на меня, когда подошли к знакомому дому.

Бьярни к тому моменту уже ушел, нагрузив поклажей новых рабов. С ним за компанию отправился Снор, с которым крестьянский парень сдружился за время похода.

— Нет, Синдри, — покачал я головой. — Все сейчас тебе будут радоваться, жена в первую очередь. А я буду лишь отвлекать внимание.

— Ну и зря! — объявил шустрила. — В общем, помни, брат, если что — двери этого дома для тебя всегда открыты. Это мое слово.

Он протянул мне руку, и мы пожали друг-другу предплечья, на римский манер. Затем повернулся, два шага, толкнул дверь в лавку... Через пару секунд весь дом моего друга огласился радостными криками.

Я не стал ему говорить, что на самом деле мне просто тяжело. Вот его сейчас встречает жена. И отец. Радуются. А меня? Кто меня встретит? И куда мне идти? И кто будет мне настолько рад? Пойти, что ль, и напиться? ... Не выход.

С того дня прошел уже месяц. Я побывал и у Йоргена, и на пастбище у Фроди. И у Гунара...

И вот я опять в Борге, смотрю на отплывающего без меня «Морского ворона».

Зачесался шрам на предплечье, последний «подарок» волосатика. Но посмотрел я невольно на другую руку. Левое предплечье украшал еще один, маленький, и неглубокий.

Перед днем, когда мы расставались, уже поздно вечером меня, уже завалившегося растолкал Синдри.

— Вставай!

— Блин, приятель. Моя последняя ночь на этой палубе, завтра уже и не знаю, где голову преклоню. Дай поспать.

— Ерунда, — отмахнулся приятель, — на постоялом дворе остановишься. У тебя теперь денег — хоть несколько лет там живи. Или дом в Борге купишь... Вставай.

Я, бормоча проклятья поднялся.

— Ну что?

Синдри заговорщически заглянул мне в глаза, оглянулся на стоящего рядом Бьярни.

— Не здесь, — решился наконец он.

Спрыгнули на берег. Отошли.

— В общем... — Синдри вздохнул.

Был он взволнован и как-то торжественен, что ли.

— В общем так. Я предлагаю тебе, Асгейр Брансон и тебе Бьярни Асмудсон стать моими кровными побратимами... — он сглотнул, вздохнул, взглянул нам в глаза. — Вы согласны?

Блин, и что сказать?

— Побратимство, это серьезно, — сказал не менее серьезный Бьярни, — ты хорошо всё обдумал?

— Да, — кивнул шустрик. — Мы вместе проливали кровь, мы стояли плечом к плечу на поле битвы. И нам еще часто предстоит это делать. Поэтому