— По-моему, это театр абсурда.

— Если Хак вам действительно настолько небезразличен, я бы рекомендовал вам принимать это всерьез.

— Ваши надуманные обвинения?

— Кончину вашего клиента.

Щеки у Валленбург дернулись. Но долгий опыт судебных разбирательств заставил ее выдержать паузу.

— Что вы имеете в виду?

— Когда вы в последний раз именно разговаривали со стариной Трэвисом?

Валленбург дернула бедром, демонстрируя непринужденность, но сощуренные глаза выдавали внутреннее напряжение.

— Так я и думал, — кивнул Майло.

— Видимо, в этот момент ваши искусные подначки должны были заставить меня выдать какую-то важную информацию, да, лейтенант?

— В этот момент я могу вам сказать, что знаю: Хак вам не звонил. Вы просто получили текстовое сообщение и сделали выводы. Не обижайтесь, госпожа адвокат, но, возможно, дело в возрасте. Вы — «чайник» в том, что касается современной техники.

— Вы псих, — бросила Валленбург.

— Да нет, я просто задолбался.

— Я имею в виду, что у вас не все дома.

— Оскорбление принято, усвоено и вскоре будет забыто.

— В данный момент мои клиенты, которые имеют к вам отношение, — это мистер и миссис Адамс, — отрезала она. — Они требуют, чтобы вы оставили их в покое.

— Где же ваша корпоративная солидарность? — сказал Майло. — С чего вы вдруг защищаете пару алкашей из рабочего класса, которые случайно познакомились с Трэвисом во время лечения?

— Ла-адно, — протянула Валленбург. — Теперь мы, стало быть, перешли к войне классов и очернению людей, которые имели мужество взять себя в руки.

— Мой папа тоже не в офисе штаны просиживал, и выпивох я повидал достаточно. Но сейчас разговор не о политике, а об убийстве.

Валленбург ничего не ответила.

— Черт возьми, — продолжил Майло, — ну в самом деле, что такое несколько придушенных теток с отрубленными руками для такого закаленного ветерана судебных процессов, как вы?

— Это омерзительно!

— Дело в том, — отозвался Майло, — что вы даже не выполняете своих адвокатских функций. Ваш клиент — не главный подозреваемый. Я считаю, что его использовали и выбросили. Найти настоящего преступника — в наших общих интересах.

Дебора Валленбург покачала головой. Заколыхались бриллиантовые серьги.

— Вы несете чушь.

— Вот и докажите это. Если Хак еще жив, помогите нам с ним связаться. Если он согласится сотрудничать, все мы расстанемся друзьями.

Валленбург цокнула языком.

— Не вариант. И прекратите донимать Адамсов; они порядочные люди, и у вас нет никаких причин их беспокоить. А то я слышала, что в последнее время в судах взвинтили цены.

— Конь педальный, ущерб моральный, — сказал Майло. — А на каком основании?

— Я что-нибудь придумаю.

Валленбург повернулась, чтобы уйти.

— Хак — простой солдат, госпожа адвокат. А я ищу офицеров.

— Ну что за люди, — фыркнула Валленбург. — Одна война на уме!

— Вооруженный конфликт, как минимум. Докажите, что Хак жив, — приведите его к нам.

— Он ни в чем не виновен.

— Вам это известно, потому что…

Валленбург пошла прочь.

— Время — деньги, Деб! Когда мы получим ордер на этот дом, разговаривать будет поздно.

— Спуститесь на землю, Майло! Это разговор ни о чем.

— Судье Стерн расскажете.

— Мы с Лизой в одном классе учились.

— Тогда вы знаете, как она относится к правам пострадавших. И как смотрит на попытки представителей судебной власти вмешиваться во внепроцессуальные вопросы.

Валленбург провела по губам наманикюренным пальцем.

— Надо же, какой милашка!

Она села в «Майбах» и унеслась прочь.

— А когда ты общался с судьей Стерн? — спросил я.

— Года два назад, — ответил лейтенант. — Разборка между бандами, верняк, пара пустяков.

— Наука войны…

— Скорее выстрел наугад.

* * *

В шестнадцать сорок семь к дому подъехал школьный автобус Лос-Анджелесского округа. Из автобуса вышла белокурая девочка в красной футболке, джинсах и кроссовках. Лет десяти на вид, тоненькая, ручки-палочки, она шаталась под весом гигантского рюкзака.

— Малышка Брендин, — сказал я, больше затем, чтобы произнести это вслух, чем обращаясь к Майло.

— Слушай, прямо голова кругом… Как они быстро растут!

Не успела девочка подойти к двери, как дверь распахнулась. Низенькая, толстая, седовласая тетка высунулась и затащила девочку внутрь. Но вместо того чтобы снова захлопнуть дверь, гневно зыркнула в нашу сторону. За спиной у нее материализовался мужик: высокий, чернокожий, бородатый. Глаза усталые — даже отсюда было видно.

Уилфред Адамс что-то сказал жене. Та огрызнулась, сделала неприличный жест в нашу сторону и захлопнула дверь.

Майло сказал:

— Может быть, Хак все-таки жив. Кого-то она точно защищает.

У него снова запиликал телефон. Мо Рид отзвонился во второй раз, с западного конца болота. Никаких внешних признаков ничего необычного, но ищейка по трупам уже на месте и «проявляет интерес».

— Славное местечко, — съязвил Рид. — Прямо Эдемский сад, да и только.

— Найди мне в этом саду змия, — потребовал Майло.

Он закурил сигару и успел дважды затянуться, как с севера примчался «Майбах» Деборы Валленбург. Машина резко затормозила бок о бок с нашей. Бесшумно опустилось тонированное стекло.

Волосы у Валленбург были растрепаны. Она освежила макияж, но усталости скрыть не могла.

— Вы по мне соскучились! — сказал Майло.

— Вся исчахла… Ладно, может быть, мы сумеем договориться, но сперва определим правила. Я знаю, что по закону вы имеете право лгать подозреваемому, как последний ублюдочный социопат. Но я бы не советовала лгать адвокату, ведущему дело!

— А кто у нас клиент?

— Я требую, чтобы вы говорили со мной напрямую.

— Я искренен, как никогда!

— То, что вы сказали мне в прошлый раз, — что не считаете Трэвиса главным злодеем. На самом деле это бред сивой кобылы?

— Нет.

— Серьезно, лейтенант. Мне нужны гарантии, что мы действуем в общем контексте. И плюс никаких репрессивных мер.

— Вы о чем?

— Никаких штурмовых групп, порчи собственности и перепуганных детей. Я, со своей стороны, могу обещать сообщить всю информацию.