долларов и шикарно упакованной фигурой должен быть моим рыцарем в сияющих доспехах.

А его морально серый брат, с холодными глазами и проклятой репутацией, который верит, что убийство способно отомстить за девушку его друга, — это продажный злодей, готовый лишить меня невинности.

В тот момент, когда я ступила на территорию Холлоу Хайтс. Как только услышала об Алистере, его сразу же стали изображать злодеем. Я и сама так думала, когда он стоял рядом с Истоном в той классной комнате.

Я принимала то, что о нем говорили, и делала предположения. Конечно, любой человек в здравом уме посчитал бы его плохим парнем, увидев, как он участвует в убийстве. И, возможно, это сделало его злым. Способность стереть кого-то с лица земли. В то же время, если бы кто-то убил мою маму, как у Лиры, я не уверена, что не поступила бы точно так же.

Весь этот город превратил его в того, кем он не был. Они развязали войну в его душе и ожидали, что он обретет покой. Они были шокированы, когда он предпочел насилие гармонии.

Воспитанный в семье, в которой у него не было шансов выжить, не став жестоким.

Когда Алистер появляется в поле зрения и входит в гостиную с враждебностью в суровом взгляде, мои глаза говорят то, что не могут произнести уста.

Мне кажется, белая футболка Алистера тает на его теле, настолько она облегает его рельефные плечи и подчеркивает тонкую талию. Его волосы не убраны с лица, вместо этого ниспадают на лоб отдельными прядями, как будто он проводил по ним пальцами.

По полу стучат его шаги.

Дориан едва двигается с места, покручивая в стакане с виски тающий лед и с презрением глядя на младшего брата. Ствол пистолета упирается в кожаное кресло.

— Я уже начал думать, что ты не придешь, — заговаривает Дориан, наблюдая за тем, как Алистер резко останавливается, увидев в его руке пистолет.

Он стоит перед нами, переводя взгляд то на меня, то на брата.

Я знаю, что у меня на глазу уже начал проявляться отек, час назад по лицу перестала стекать кровь, и я чувствую, как заскорузла от запекшейся крови моя бровь.

Я не позволила ему прикоснуться ко мне, что привело к удару пистолетом по лицу, который вырубил меня на несколько дней, хотя на самом деле прошла всего пара часов. Когда я очнулась, то была привязана к этому стулу и слушала, как Дориан снова и снова разглагольствует о том, как я ошибалась.

Как глупо я поступила, предпочтя ему Алистера, отвергнув его, когда он лучше во всех отношениях. Как он потрясен моей неспособностью это увидеть. Он ходил передо мной взад-вперед, пока, наконец, не решил сесть, что навело меня на мысль, что у него случился какой-то психоз.

Так и было.

— Что ты делаешь? — спрашивает Алистер, сжав кулаки, чтобы сохранить спокойствие, зная, что из-за заряженного оружия он находится в невыгодном положении.

— Делаю то, что умею лучше всего, братишка.

Мне не нужно смотреть, чтобы увидеть ухмылку на его лице.

— Забираю то, что принадлежит тебе. Беру то, что всегда было моим.

Мой рот болит от напряжения из-за обмотанной вокруг моей головы ткани, не дающей мне произнести ничего, кроме недовольного бормотания. Глаза щиплют слезы, и хотя я стараюсь оставаться как можно более спокойной, я все же чувствую, как они горячими струйками стекают по моим щекам.

— Ты бредишь, Дориан. Мы больше не дети, и это не игра. Отпусти ее, — возражает Алистер.

Я чувствую на себе взгляд Дориана.

— Она хорошенькая, да? — бормочет он, и мне хочется блевать от мыслей, которые крутятся у него в голове обо мне. — Это была одна из первых вещей, которые я в ней заметил. Ее губки идеально симметричны, а глаза сияют, как драгоценные камни. А потом ей пришлось пойти и все испортить.

В комнате раздается скрип кожи, прогибающейся под его весом, он встает, оставляя виски на приставном столике и держа в руке пистолет. Мое сердце бьется в такт его шагам, когда он движется позади моего стула.

Я чувствую, как холодный металл пистолета упирается мне в волосы, как Дориан рисует стволом узоры на моей коже, заставляя меня вздрагивать от страха. Я пытаюсь сдержать слезы, заглушить крики, но со всем этим мне не справиться.

Я не могу поверить, что умру вот так. Зажатая между человеком, который мне дорог, и тем, кто его ненавидит.

— О чем ты, блядь, говоришь?

— Я видел вас двоих в оранжерее той ночью. Когда вы думали, что никто не смотрит.

Яростный бред извергается из его рта, я чувствую, как пистолет дрожит у меня в волосах от силы его голоса.

— Когда она позволила тебе прикоснуться к ней! Осквернить ее. Как прижималась к тебе, и я не мог поверить, что она могла сделать что-то подобное. Я не мог поверить, что она выбрала тебя. Я имею в виду, — усмехается он. — Если она так хорошо выглядит с копией, представь, как потрясающе она будет выглядеть рядом с оригиналом.

Ночь, которую я хотела сделать особенной, он превратил в нечто зловещее. Я никогда не смогу вспоминать День рождения Алистера, не думая о том, где стоял Дориан, наблюдая за нами. И как долго он там стоял.

— Она не моя, — говорит Алистер, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Она просто девушка. Ты разрушишь свою жизнь, свое наследие ради девушки, которая ничего для меня не значит.

Я морщусь от его слов, отводя от него взгляд и глядя в пол. У меня так сильно болит в груди от того, что я могу умереть, ничего не знача для того, кто для меня важнее, чем должен.

— Я первый ее нашел! — ревет Дориан, и у меня от страха дрожит спина. — Я первый ее увидел! Она должна была быть моей, а ты забрал ее у меня!

Я не совсем понимаю, то ли это замешательство от сотрясения мозга, которое у меня точно есть, то ли от исходящих из его уст слов.

Я чувствую, как Дориан берет меня рукой за голову, и слегка вскрикиваю от того, что он опускает лицо к моим волосам и глубоко вдыхает.

— Я увидел ее в самый первый день в Холлоу Хайтс, — бормочет он, словно разговаривая со мной. — В тот момент я понял, что она должна быть моей. Я должен был заполучить тебя, Брайар.

Я слышу только, как Дориан поднимает пистолет, ударяет им о что-то твердое снова и снова, а