Следовательно, фронтальный и косоприцельный огонь по наступающим с южного фаса шведским пехотинцам могло одновременно вести не более 60 орудий, из которых до 50 полевых и полковых трехфунтовых пушек, восемнадцатифунтовых гаубиц и шестифунтовых мортир, стрелявших ядрами на дистанцию 200 метров и картечью на 150 метров со скорострельностью до 5 выстрелов в минуту (при очень хорошей выучке канониров). Средние 8-фн полевые орудия русской армии, установленные на реданах ретраншемента, могли вести огонь на дистанцию свыше 500 метров, но они не обладали скорострельностью легкой полковой и полевой артиллерии, поэтому стреляли с темпом один выстрел в 2–3 минуты. Тяжелые полевые 12-фн орудия, гаубицы и мортиры имели еще более низкую скорострельность, хотя они могли простреливать огнем прямой наводкой и с закрытых позиций почти все видимое пространство вокруг русского лагеря, контролируя, таким образом, важнейшую дорогу из Полтавы на Петровку и Семеновку, проходившую в 200–250 метрах от западного фаса лагеря[641].

В то же время пехотинец, движущийся быстрым шагом, может за 5 минут преодолеть около полукилометра. Учитывая, что в условиях предрассветных сумерек прицельная дальность огня русской артиллерии снизилась, генерал Брюс приказал артиллерии дать первый залп с дистанции 300 шагов, то есть около 200 метров, которые шведская пехота могла преодолеть за 2 минуты. Отсюда, средняя и тяжелая артиллерия, установленная на угловом бастионе и линейных реданах ретраншемента южного фаса русского лагеря – 11–12 полевых орудий, не успевала произвести более двух залпов за то время, что требовалось шведам, чтобы достичь вражеских укреплений. Легкая полковая и полевая артиллерия царской армии за то же время могла произвести 10 залпов, то есть всего приблизительно 500 выстрелов, из которых половина картечью. При расположении артиллерии с плотностью 60 стволов на 1000 метров, то есть 1 орудие на 16–17 метров, что не очень высокий показатель, шведская пехота, казалось бы, располагала реальной возможностью приблизиться и атаковать ретраншемент, не понеся при этом критических потерь от артиллерийского огня.

С другой стороны, по воспоминаниям генерала Алларта, хотя огонь русской артиллерии был открыт с дистанции 200–300 шагов, шведская пехота выдерживала его около получаса, прежде чем отступить от русского лагеря[642]. Вероятно, что русские открыли артиллерийский огонь уже с предельной дистанции, как только масса шведской пехоты оказалась в зоне прямой видимости из лагеря, а на расстоянии 200–300 шагов все орудия перешли на стрельбу картечью. Такой вывод подтверждается данными о среднем количестве выстрелов полевой артиллерии – 15 выстрелов на каждое орудие, а также тем, что 8-фн и 12-фн орудия произвели по 38 % и 59 % выстрелов из этого числа, – картечью, с дистанции не более 200 метров[643].

Соответственно, большую часть из указанных Аллартом тридцати минут времени шведы выстраивали боевой порядок, находясь под обстрелом из вражеского лагеря, причем с близкой дистанции, а шведское командование собирало свои части, одновременно выясняя, где находится группа генерала Рооса, и только затем была предпринята попытка атаковать укрепления противника. Это подтверждается и свидетельствами очевидцев – переход в атаку пехоты был задержан тем, что гренадерский батальон Лейб-гвардии пешего полка под командованием капитана Либерта Русеншерны (Liebert Roosenstjerna) оторвался от основных сил и блуждал по полю перед русским лагерем, а кроме того, пушечным ядром было разбито дышло в носилках короля и пришлось на месте производить их ремонт[644]. Когда же шведы наконец двинулись к лагерю противника, части и подразделения вновь перемешались и задержались на месте под вражеским огнем из-за необходимости обходить узкую и глубокую промоину.

Таким образом, именно данная задержка, вызванная дезорганизацией шведской пехоты после прорыва через систему редутов, позволила русским, во-первых, нанести противнику ощутимые потери артиллерийским огнем, а во-вторых, подготовиться к обороне своего лагеря. Для этого, по некоторым данным, вдоль южного фаса лагерного ретраншемента были сосредоточены пехотные дивизии генералов Алларта и Меншикова, построенные в два ряда батальонов – во втором (внутреннем) ряду батальоны дивизии Меншикова (дивизией в тот момент командовал генерал Ренцель, и ее полковая артиллерия – 10 пушек – также произвела около трети выстрелов картечью, хотя она все время битвы находилась в ретраншементе), а в центре лагеря выстроились два полка Лейб-гвардии и Ингерманландский полк[645]. Следовательно, немногочисленная шведская пехота, хотя бы ей и удалось под ружейно-артиллерийским огнем преодолеть ров и вал или ворваться в лагерь по проходам, получала возможность овладеть укреплением лишь в том случае, когда русская пехота поддастся панике и начнет сама разбегаться в разные стороны перед шведами. Определенная вероятность такого развития событий существовала при условии внезапной атаки, но промедление с нападением на лагерь свело эту вероятность успеха к минимуму, даже если бы шведы стойко выдержали огонь вражеской артиллерии.

В действительности, хотя для отражения атаки, по-видимому, было задействовано немногим более половины всех орудий, находившихся в русском лагере, но эффективность их огня оказалась настолько высока, что шведская пехота была остановлена на расстоянии примерно 30 саженей (около 64 метров, поскольку 1 сажень составляет немногим более 2,1 метра), от лагерного ретраншемента: «… тогда неприятель получил наш транжамент во фланку себе, к которому на левой угол генерал Левенгопт с пехотою гораздо приближился, а имянно саженях в 30-ти, но оттуды ис пушек отбит»[646]. При подходе к ретраншементу шведы попали под такой эффективный артиллерийский обстрел, что Кальмарский и Уппландский полки после одного залпа потеряли убитыми и ранеными до половины своего состава[647] (этими частями командовали полковники Густав Ранк (Gustav Ranck) и Густав Штернхек (Штернхук, Gustav Stiernhöök), которые оба погибли в Полтавской битве. – П. Б.). Тяжесть потерь, понесенных в результате неоправданно долгого нахождения под огнем неприятельской артиллерии, вынудила шведское командование прекратить атаку. Всего через 45 минут после выхода в предполье русского лагеря шведской пехоте пришлось начать отход на северо-запад, в сторону села Тахтаулово[648]. После этого маневра между группой генерала Рооса и лагерем царской армии не осталось никаких шведских сил, что и позволило русским около 6 часов утра произвести успешную вылазку и уничтожить отставшие вражеские части.