Бек был выходцем из вполне приличной семьи, у него некогда были и спортивные достижения в вольной борьбе, и престижная работа на государственной службе, и любящая его с детства красавица жена. Но природный авантюризм, страсть к красивой жизни и конечно же Зависимость обесценили все эти составляющие простого человеческого счастья и толкнули его в омут и водоворот блатной романтики. В местах лишения свободы он познакомился и с Казахом, и с Зёмиком и с Городком. В реабилитационных центрах он также побывал изрядно и умудрился даже поконсультировать в каком-то из них. Он, кстати, впоследствии любил упомянуть в разговорах, что отдыхал уже в «Сиянии» давно ещё при прежних хозяевах. Но последний его наркозабег был, по всей вероятности, шибко затяжным и с очень глубоким погружением в нирвану, так что консультант по вопросам химической зависимости не проглядывался в этом туловище даже после того, как его помыли, побрили, постригли и нарядили в оперативно переданные ему вещи любящей мамой.

Кстати сказать, мама действительно его очень сильно любила какой-то прямо скажем ненормальной любовью. Перед отправкой сюда Бек «выставил»298 родительскую хату и «скинул»299 за бесценок какие-то раритетные семейные реликвии. А она регулярно засылала сыночку таких «жирных кабанчиков»300, что у многих домочадцев просто зубы сводило от зависти. Ему заходили шикарные новые вещи, которыми он охотно делился с новыми соседями. Ему присылали много сладостей, которые он не в полном объёме сдавал на кухню, а раскидывал после отбоя по шконарям. Регулярно блоками приходили хорошие американские сигареты, из которых по пачке в обязательном порядке доставалось Боцману, объявленному его старшим братом и Доктору, как другу старшего брата.

Короче этот «матёрый типок» сразу принялся «покупать» признание внутри коллектива, что было вполне понятным, так как отношения с лечебной командой на первых порах складывались весьма напряжённо. И Борода, и специально приезжавший для этого Татуированный Духовный Лидер Городок жёстко выпытывали у него кому тот реализовал родительские ценности. Бек попробовал было поупираться то ли от того, что не помнил всех деталей своей сделки, то ли боялся будущих осложнений со скупщиком, но его так припёрли к стенке, что, боясь полностью лишиться оперативного простора для осуществления своих планов он выдал все явки и пароли. А планов как покажут следующие события было громадьё…

Итогом самозабвенного употребления Беком веществ из передовых достижений Китайской химической промышленности были глубочайшие поражения головного мозга выражавшиеся в стойкой утрате памяти и способности к логическому мышлению, да и просто в отсутствии концентрации внимания. Кстати, трагикомичное обстоятельство, когда бывший консультант путался в элементарных чувствах и дефектах характера при написании своих первых анализов чувств вероятно и повлияло на решение Глеба Валерьевича отдать того под начало умудрённого Боцмана. Тогда на Первом доме было два крайне тяжёлых пациента «просравших» свои мозги: Бека воспитывал Боцман, а Полуродственника тренировали Фага с Доктором, о чём было рассказано ранее и все трое товарищей находились в весьма затруднительном положении.

Великий Магистр в случае с Беком сразу взял быка за рога. Новобранец переписывал свой АЧ каждый вечер, его письменные работы стабильно летели в печку, а на их «переиздание» ему давались считанные дни, а то порою и часы. Как срывник и для преодоления крайне сильного тягового состояния Бек очень быстро попал на кухню, где его напарником вскоре стал Евся, «загремевший» на поварство на второй день после возвращения в ребу. И вот в результате сплава факторов: нестерпимой солевой тяги; страха публичного унижения, поскольку Квагу и Аслана «роняли» уже при нём и эти события очень сильно его взбудоражили; ненависти и страха перед непредсказуемостью Подснежника; нежелания находиться в деревне и заниматься всякой «хернёй» и конкретного безумия, признаки которого Доктор ещё не раз будет отмечать в этом молодом человеке, Бек отважился провернуть совершенно немыслимый с точки зрения нормального человека план.

В замечательный тёплый пасмурный февральский день Док с Евсей, Морозом и Французом на хозах долбили лёд в обливалке. В свете применяемой в последнее время трудотерапии это было далеко не самое худшее времяпрепровождение. После того как Япончик перевёлся в волонтёры Пятого и с первого же выезда в город помахал «Северному сиянию» ручкой, ответственным за откачку выгребных ям стал Фагундес совершенно не пригодный для обслуживания в зимнее время сложного технического устройства, коим являлся погружной насос. Фага был хорошим товарищем, замечательным собеседником, надёжным подельником и с ним было прикольно погонять тяги, но в «рейтинге рукожопости» они делили с Котом почётную первую строчку. В силу этой своей одарённости он по быстренькому ушатал дешёвый китайский насосик и черпать три вонючих выгребных ямы приходилось врукопашную вёдрами. И если две банных ямы воняли ещё более-менее терпимо, то кухонная смердела так, что от запаха рук и одежды потом было невозможно избавиться.

Поэтому долбёжка и перетаскивание льда с обливалки, переброска снега за забор на огороде, наряду с колкой дров считались престижнейшими занятиями и одними из лучших инструментов для качественной проработки задавленных чувств и тягового состояния. По сему в тот день на обливалке и компания подобралась соответствующая – всю дорогу двигающийся «на давлюхе»301 главный герой, ещё «свистящие»302 солевики Евся с Дугою «шевелящиеся» исключительно на тяге303, и несчастный, отвергнутый Ромео-Морозка с целым боекомплектом задавленных обид и разочарований. Всё шло своим обычным чередом как вдруг во дворе начался какой-то кипиш. По итогу Боцман, которого зачем-то дёрнули в дом к своему брату-повару, стал перемещаться по двору от одной группы реабилитян к другой показывая им что-то в полиэтиленовом пакетике, от которого все почему-то воротили нос.

Когда Боцман добежал до обливалки, то причина брезгливой неприязни, вызываемой пакетиком у всех, стала сразу ясна, понятна и вполне оправдана, так как в нём находился самый ненужный по мнению Бека безымянный палец его левой руки. Нет, конечно же горе-повар рассказывал потом всем, что отхватил две третьих от своего не крайнего пальца топориком совершенно нечаянно и случайно без всякого заранее рождённого умысла, но Доктор не поверил в это тогда и нашёл подтверждение своей правоте в будущем. А пока в текущей ситуации Бек сидел в кресле в зале бледный от болевого шока и ждал следующий ход команды противника, Боцман бегал по ограде с отрубленным пальцем и по его собственной дальнейшей оценке ситуации сам не понимал зачем он это тогда делал, а Малина в абсолютном ахере доготавливала обед. Дело в том, что она находилась на дежурстве в доме, когда