– От него… У тебя кровь на щеке. Ты ранен?

– А? Да нет, это от рук. Я ободрал, – Матвей показал ему свои ладони.

– Возьми в бардачке влажные салфетки, протри.

Матвей на ощупь открыл бардачок и принялся рыться в поисках упаковки с влажными салфетками. Рука наткнулась на очень знакомый предмет. Фонарик! Тот же самый фонарик, который сейчас лежал у него в кармане куртки и который дал ему Олег Денисович во второй вероятности.

– Вот и еще один двойник, – прошептал Матвей. – Последний.

– Что? – не расслышал учитель. – Не нашел?

– Нашел, спасибо.

– Слушай, Добровольский, ты мне ничего не хочешь сказать?

– А должен?

– Еще как должен, мой изобретательный друг! У меня накопилось очень много вопросов к тебе. Например, почему твоя мама так и не пришла, хотя я ее ждал три дня? Ты не передал ей записку? И вообще, куда ты пропал? Почему не появлялся в школе целую неделю?

Матвей почувствовал, что пол уходит у него из-под ног и он сам куда-то летит. Но не падает, а взмывает высоко вверх, подброшенный волной радости, и парит там, легкий и воздушный, как шарик, наполненный гелием.

Он вернулся! У него получилось! Он дома!

– Ну? Ответить нечего? – поинтересовался Олег Денисович, сурово поглядывая на ученика.

Матвей молчал. Он смотрел сквозь темное стекло на бегущие навстречу огни и улыбался. Это было какое-то бесконечное блаженство – своя вероятность, своя настоящая реальность со строгим придирчивым учителем, с мамой, сходящей с ума от беспокойства, с чужой девчонкой-плаксой, которая будет делить с ним его комнату… Какое счастье!

– Что ты делал ночью так далеко от города? – спустя какое-то время вновь спросил учитель. – Тем более один!

– Не спрашивайте, Олег Денисович, – выговорил наконец Матвей. – Все равно не поверите.

– Ты вообще в курсе, чем могли закончиться эти твои прогулки?

– В курсе. Я мог не вернуться. Но я вернулся.

– Считай, что тебе повезло.

– Невероятно повезло, – согласился Матвей.

– Хорошо, что понимаешь, – сказал классный, останавливаясь на светофоре. – Почему в школу не ходил? Болел?

– Ну… можно и так сказать.

– Справка есть?

– Нет.

– Чтобы в понедельник мама пришла! Без всяких отговорок. Будем думать все вместе, как нам быть дальше.

– А… без мамы нельзя?

– Без мамы мы уже пробовали. Не получается.

– Олег Денисович… – начал Матвей и запнулся.

– Ну? – тот повернулся к нему.

– А давайте… еще попробуем? Теперь получится. Я обещаю.

Классный руководитель пристально посмотрел ему в глаза, и Матвей стойко выдержал его взгляд. Светофор переключился на зеленый, машина тронулась с места. Учитель немного помолчал, глядя на дорогу, потом спросил:

– Что, совсем без мамы?

– Совсем. Не говорите ей ничего. Я… сам справлюсь.

– Ну хорошо. Давай попробуем. И с чего же мы начнем?

– Я отчитаюсь по всем урокам, что пропустил, и по всем домашним заданиям.

– Ну, это само собой. Это даже не обсуждается. А на что еще ты готов?

– Еще… Я в следующее воскресенье пойду со всеми в театр, на ту пьесу, про тридцать три несчастья. Билеты ведь еще есть?

– Сильно! – присвистнул Олег Денисович. – На какие только жертвы не пойдешь, чтобы мама ничего не узнала!

– Это не жертвы, – серьезно сказал Матвей. – Я сам этого хочу. Правда.

Олег Денисович снова внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Часы в салоне показывали двадцать пять минут первого, когда «шкода» пересекла арку и остановилась на свободном пятачке двора. Доехать до первого подъезда не представлялось возможным из-за припаркованных как попало машин. Матвей с тревогой взглянул через стекло на свои темные окна и с облегчением вздохнул. Мамы еще нет. Он успел.

– Спасибо, Олег Денисович, вы меня очень выручили, – горячо поблагодарил Матвей. – Просто не представляете как!

– Зато я представляю, что сейчас скажут твои родители, – отозвался учитель. – Пойти с тобой?

– Нет, не нужно. Я сам разберусь.

– Ну, как знаешь.

Матвей вышел из машины, захлопнул дверь, но не успела «шкода» сдать назад, как он вновь бросился к ней и застучал в окно:

– Олег Денисович! Забыл спросить: а кто победил в спартакиаде?

– Ну, Добровольский, тебе удалось меня сегодня удивить! – развел руками учитель, опустив стекло. – Ты ли это вообще? А может, тебя инопланетяне подменили?

– Подменили, только очень давно, – усмехнулся Матвей. – А сегодня как раз вернули.

– Ну что ж, это все объясняет, – поддержал шутку Олег Денисович. – Надеюсь, знакомство с новым тобой будет более удачным.

– Не сомневайтесь! Ну так кто выиграл? Мы или «ашки»?

– Мы. В трудной и жесткой борьбе. Если бы ты был вместе с классом, кто знает, может, победа далась бы нам легче?

Учитель махнул на прощанье рукой. «Шкода» с трудом развернулась на свободном пространстве, стараясь не задеть соседние автомобили, и уехала. Матвей смотрел ей вслед, пока она не исчезла в арке, и направился было к своему подъезду, как вдруг краем глаза заметил какую-то тень впереди, с левой стороны, возле мусорных баков. Он замер на месте. Неужели там они, его преследователи? Они что, до сих пор его ждут?

Что же это, опять все сначала?!

Сердце пропустило пару ударов, и тело сжалось от напряжения. Но страха, как ни странно, не было. Не было того прежнего дикого ужаса, который слепо гнал его неизвестно куда. Откуда-то из глубины живота поднялась глухая ярость, нервы собрались в тугой комок, ободранные ладони сжались в кулаки. Нет, хватит! Он больше не побежит. Это они должны убегать и прятаться по щелям. А он возле своего дома, в своем дворе, в своей реальности. И у него теперь есть за что бороться. И есть чем дорожить.

Путь к первому подъезду проходил мимо мусорных баков, за которыми мелькнула непонятная тень. Матвей посмотрел по сторонам, подобрал с земли палку (не слишком большую, но все же лучше, чем ничего) и настороженно двинулся вперед, держа ее в одной руке, а фонарик Олега Денисовича в другой. Фонарик, конечно, тоже несерьезное оружие, но если неожиданно и с размаху заехать им в глаз, мало не покажется. Матвей был максимально собран, сосредоточен и готов к опасной встрече.

Он продолжал медленно идти, каждую секунду ожидая появления лихой троицы. За баками явно кто-то был, оттуда доносились какая-то возня и сдавленный смех. Не успел Матвей поравняться с ними, как на дорогу выскользнули два темных силуэта, потянуло сигаретным дымом. Матвей приготовился и уже вскинул палку для удара, как вдруг зацокали каблуки, по асфальту что-то загремело, и женский голос капризно произнес: